– и еще кое-что, – обратилась капитан к хозяину кафе. – Ординаторы у вас есть? – Она достала из кармана пригоршню листков. – Держи, это тебе, – сказала она Шэму, протягивая ему листки. БОЛЬШОЙ КРОТУРОД, – прочел Шэм на верхнем, беря их из рук капитана. НЕОБЫЧНОЙ ОКРАСКИ.
Она сжала свою искусственную руку, и в ней открылся небольшой лючок. Внутри лежала память для фотоаппарата. «Это же моя! – подумал Шэм, пока она извлекала ее наружу. – Право нашедшего!» Хозяин кафе уже кивком приглашал их внутрь.
– Идем. Я проверю это, – сказала капитан. – Потом скажу тебе, куда идти.
В боковой комнатке обнаружилась целая коллекция ординаторов: оборудование было, что называется, с бору по сосенке: спутанные трубки, кое-как присобаченные к экранам мувографов, черно-белые моргающие проекторы, буквенные клавиатуры; дизельный генератор, жужжа, поддерживал жизнь в этом машинном реликварии.
Шэму раз-другой доводилось иметь дело с ординаторами, но они не очень его интересовали. К тому же на Стреггее их вообще было немного, а те, что были, как он слышал, недотягивали до современных технических стандартов. Капитан отмела в сторону провода, опутавшие экран, точно сказочные заросли ежевики волшебный замок. Пока экран светлел, нагреваясь, она положила на стол левую руку и с пулеметным клик-клик-клик стала выдвигать из нее различные приспособления: какую-то машинку, увеличительное стекло, мини-телескоп и толстую иглу для штопки. Для нее это было, как для других барабанить по столу пальцами. Шэм молча стоял рядом и вежливо ждал, мысленно казня капитана самыми страшными казнями, какие есть на свете. Наконец она вставила пластиковый кусочек в щель ординатора.
«Мало того, что ты украла у меня мою находку, – думал Шэм. – Теперь ты меня еще и подразнить ею решила». В то же время он сомневался, что память, так долго лежавшая в сырой земле, где ее грызли животные, что-то сохранила. Да, может, там и не было ничего вовсе. Вдруг на него с экрана поглядел какой-то человек.
Крупный, бородатый, лет за сорок. Он смотрел прямо в объектив, слегка откинув голову, его руки тянулись к экрану, теряясь за его краем. Типичная поза человека, который снимает самого себя, держа камеру на отлете. Он не улыбался, этот мужчина, но в его лице чувствовалось веселье.
Память, конечно, пострадала от времени, изображение на экране выглядело каким-то пыльным. Позади фотографа стояла женщина. Она была не в фокусе, так что выражения ее лица было не разглядеть: сложив руки на груди, она могла взирать на фотографа терпеливо, снисходительно, даже с любовью.
«Значит, это вы – череп, – подумал Шэм. – Кто-то из вас тот череп, который я нашел». – и он едва заметно переступил с ноги на ногу.
Напхи нажала какую-то кнопку; возникло другое изображение. Двое детей. Не в поезде: позади них был город. Какая-то арка, странная, косая, словно наспех сложенная из белых блоков разных размеров. Девочка