– Ключи за креслом поищи, – раздалось у меня за спиной. Я оглянулась, и "Ведьмочка" со своей открытой улыбкой помахала мне рукой. Каково же было моё удивление, когда, придя домой и с пыхтением отодвинув от стены массивное кресло, я действительно обнаружила за ним свои ключи. Я удивлённо повертела их в руках и, вздохнув, усмехнулась сама себе:
– Здорово! Что бы ещё такое потерять?…
Так началась наша дружба, удивительная и невероятная, которая продлилась целых девятнадцать лет.
Под утро в ту ночь действительно была гроза, и ветер, носясь над домами, ловил в свои ладони всполохи молний, гася их как свечные фитильки, чтобы они не мешали спать измученному жарой городу. А небо негромко посмеивалось над ним далёкими раскатами грома…
*
Прошло почти полгода с тех пор, как я познакомилась с Ярославой, так, оказалось, звали ту самую "Ведьмочку". Мы сталкивались с ней в школе – она была на год меня моложе – но я ни разу не видела её разговаривающей с другими девчонками. Всё время одна.
– У тебя вообще друзья есть? – однажды на переменке спросила я её, а она посмотрела на меня с улыбкой, взяла мою руку и вложила мне в ладонь один из своих бутербродов.
– Конечно, есть. Ты.
Как-то раз, после уроков возвращаясь домой, мне вдруг очень захотелось прогуляться вокруг школы. А что? Солнышко. Лёгкий морозец. Хорошо! На выбеленной инеем ветке плакучей берёзки пристроилась маленькая, голубая, как кусочек неба, синичка, нахохлила свою пушистую жёлтую грудку и звонко тенькала, поглядывая на меня то одним, то другим маленьким глазом.
– Ах, ты, какая красивая, – умилилась я. – Надо спросить у мамы кусочек сала и на балкон повесить. А ты ко мне в гости прилетишь и…
Но пташка вдруг что-то тенькнула на своём на птичьем, недослушав мой монолог, вспорхнула в небо, сделала круг и, снова спустившись, скрылась в дальних кустах. И тут я увидела…
Четыре или пять девчонок (считать мне тогда было некогда) стояли вокруг ещё одной в зелёном зимнем пальтишке и что-то говорили ей. Вот одна протянула руку и постучала по черноволосой растрепанной голове (рыжая меховая шапка валялась рядом), спустя секунду другая толкнула ссутулившуюся и прижимающую к груди руки девочку в спину и она упала на колени, с трудом удержав равновесие, чтобы не ткнуться лицом в снег, по-прежнему прижимая руки к груди…
Знаете, я никогда в жизни до того дня так не орала. Я расшвыривала соплячек в стороны, даже не понимая слов, вырывающихся из моего рта. Я хватала их за что попало, по-моему, у одной из них даже оторвала меховую опушку с капюшона. Я понимала, что если они вдруг решат меня "проучить", быть мне битой по полной программе. И когда владелица того самого пострадавшего капюшона с воплем "ах ты, дура!" кинулась на меня, я уже мысленно попросила у мамы прощения за порванный новенький пуховик, скорее всего разбитое лицо и, как следствие, первый вызов родителей в новую школу,