Наверху стояли взрослые. Саша раскраснелся, брови заиндевели от горячего дыхания.
– Не напугался? – спросила мама тихо.
– Ещё хочу, – ответил он. Страх прошёл и в памяти остался лишь восторг от ощущения полёта.
– Меня возьми, – сказал вдруг дед.
– Деда, я там прямо улетел. В сугроб! Так здорово! Поехали, – мальчишка захлебнулся от восторга.
Они подошли к громкоголосой очереди на спуск. Александра Петровича пытались пропустить вперёд, но он твёрдо всем сказал, что раньше остальных не поедет, так и дождались со всеми вместе. С дедом получилось ещё лучше. Тот же стремительный полёт, захватывающий дыхание. Перед тем, как поехать вниз, Александр Петрович усадил внука себе на колени и взял в ещё крепкие руки поводья от санок, а внизу вдруг резко дёрнул их вбок. Задок санок повело, и они закружились по льду реки. От восторга Саша верещал, но не слышал собственного голоса. В тот день он, наверное, ещё полста раз, таскал тяжёлые сани в гору и летал на них вниз. Домой вернулся красный, словно рак и счастливый, как никто никогда, казалось, не был. Рубашка под шубой от пота вымокла до нитки.
Из яркого и радостного детства в незавидное настоящее Коновалова вернул долгий приступ натужного, мучительного кашля, продолжавшегося пока лёгкие не начало саднить. Проснувшись окончательно, Александр Иванович протёр слезящиеся глаза, нащупал пенсне, оставленное на столике. Встал, прошёлся взад-вперёд. Постоянный холод в камере донимал больше всего. Арестованный взглянул на часы, скоро принесут кипяток – можно будет чуть-чуть согреться. Холод щедро подпитывал отчаяние, за последние двое суток завладевшее фабрикантом безраздельно. Он сел, укутавшись в одеяло, прислушиваясь к себе и с тревогой ожидая нового приступа кашля, который еле заметно с каждым разом всё тяжелел.
Александру Ивановичу неожиданно пришла в голову мысль о том, что от судьбы, действительно, не уйдёшь. Открылось вдруг, какая глубокая суть скрыта в простоте этого выражения. Ведь когда-то его практически чудом поставили на ноги, после оглашения страшного диагноза, а в те годы, пожалуй, что и приговора – туберкулёз. Этот недуг скоро вернётся, но второго чуда ждать неоткуда. Такова, видимо, будет расплата – на его фабриках «Товарищества Ивана Коновалова с сыном» чахотка забрала много жизней. Пусть он и старался обеспечить своим работникам хорошие гигиенические условия, беспримерный медицинский уход, но рассчитаться за отданное ради его прибыли чужое здоровье всё-таки придётся. И былое самоуспокоение, что мол да, кто-то и умер, но он о своих людях заботился, тут не поможет. Деньги, заработанные на здоровье и жизни, достались именно ему… Александр Иванович,