‒ Название Марии ничего не даст. Только запутает. Я писал не как журналист, а как аналитик. К тому же под чужим именем.
‒ Значит, вы экономист, ‒ продолжала допрос Маша.
‒ Нет. Но это один из моих профилей. Я занимаюсь не только экономикой. А вас, Мария, вижу, это интересует?
‒ Да, Гюнтер. Я учусь на финансовом факультете. Мне интересно поговорить с аналитиком в этой сфере.
‒ Маша, мы на отдыхе, ‒ перебил девушку Зиневич. ‒ Хватит уже о политике, экономике. Давайте лучше о жизни.
‒ А экономика это и есть наша жизнь, Саша, ‒ возразил Гюнтер. ‒ И скоро придёт такое время, что всем придётся разбираться в экономике и финансах.
‒ Это ты о чём?
‒ Это я о грядущих переменах, друг мой.
‒ А можно подробнее, ‒ заглядывая в глаза Гюнтеру, попросила Мария.
‒ Вот, ‒ немец указал пальцем на Машу, ‒ Бери пример, Зиневич, с пытливого ума молодого экономиста.
‒ Ну! ‒ протянул Саша. ‒ Мне с вами становится неинтересно.
‒ Не ври! ‒ нахмурился Гюнтер. ‒ Ты…как это по-русски? ‒ Гюнтер закрыл глаза и поднял голову вверх, что-то вспоминая. ‒ Лука… лука…
‒ Лукавишь, ‒ подхватила Мария.
‒ Правильно! Забыл это слово. Лукавишь ты, Саша. Не поверю, чтобы тебе было неинтересно то, что может быть завтра.
‒ Хм! ‒ ухмыльнулся Зиневич. ‒ Раскусил, бродяга. Разумеется интересно. Я просто ревную Машу к тебе. Сейчас ты начнёшь рассказывать, как ты это умеешь, и Мария в тебя влюбится.
‒ Дурак ты, Зиневич, ‒ всплеснула руками Градова. ‒ Расскажите, Гюнтер. Мне интересно.
Гюнтер вдруг сбросил улыбку с лица и положил удочку на дно лодки. Маша насторожилась.
‒ Скоро будут большие перемены, ‒ Гюнтер говорил это уверенно. ‒ Не знаю как для вашей страны, но для нашей последствия будут очень серьёзные.
‒ А точнее, ‒ коротко спросил Зиневич.
‒ Точнее сказать не могу. Но ваш Горбачёв пилит сук, на котором мы все сидим.
‒ Гюнтер, мне кажется, перемены нужны, ‒ осторожно возразила Мария.
‒ С этим никто не спорит. Нужны. Дерево гнилое. Но оно ещё стоит. Я уверен, сначала надо вырастить новое дерево, а уже потом, рубить старое.
Гюнтер посмотрел на ошарашенные лица друзей, открыл коробочку, достал оттуда маленького червячка, насадил его на крючок и забросил приманку в воду.
‒ Скоро петух прокукарекает, ‒ пробормотал немец. ‒ Главное, не проспать.
Вечером пошли в гаштет пить пиво. Повеселились от души, даже потанцевали. Вернулись в дом Гюнтера около десяти вечера. Софи проводила Марию и Александра в мансарду. Там были две маленькие спальни. Одна для Зиневича, другая для девушки. Марии так не хотелось, чтобы заканчивался этот день, чтобы наступил следующий. Ей не хотелось уезжать из той сказки, в которую привёз её Саша. Она была благодарна ему. То ли хмель, то ли приподнятое настроение, то ли всё вместе, заставили Марию зайти в комнату Зиневича. Саша стоял с голым торсом. Он смотрел на Марию,