Но почему-то в бане врать не хотелось, возможно потому, что сидели голые.
– С моей работой, мать ее… – вместо хвастовства выругался Терехов, потрафляя тем самым самолюбию однокашника. – Торчу месяцами по тундрам… Между прочим, я же потом туда вернулся!
– Куда – туда?
– На третий этаж, откуда прыгали.
– Да ну?…
– И женился на Светке. Ты помнишь Светку?
– Я их и тогда-то путал… Неужели ты вернулся?
– Через пять месяцев, добровольно-принудительно. Светка привезла родителей, ковер и показала живот. Прямо в кабинете начальника. Ты уже тогда давно выпустился…
Жора не дослушал, занятый своими мыслями и тоже врать не захотел.
– Двух подруг сюда привозил. – вдруг признался он. – Одна выдержала почти год. Верхом ездить научил, стрелять. Все условия вроде бы создал… Вторая через три месяца сбежала. Только стрелять и научил. С туристами договорилась, и пока объезжал территорию, слиняла… Третья сама пришла, возьми, говорит…
– Да ты многоженец!
Репей на шутку не отозвался.
– Есть тут у меня один проповедник полигамии. Мешков фамилия, здешний шаман, лекарь или хрен знает кто. Шарлатан, в общем. Но у самого несколько жен, почти официально, все знают… Он третью подругу мне и подбросил. Женщин тут колбасит. Тоже что-то вроде похмельного синдрома. Первые две приехали от любви пьяные. На Укоке протрезвели…
– А третья?
– Третья наоборот, опьянела. И живет.
– С тобой?
Жора то ли посожалел, то ли похвастался:
– Я убежденный холостяк.
– Тебе сколько до пенсии, холостяк? – спросил Терехов. – Года два осталось?
И испортил начавшийся было, душевный разговор.
– А я не до пенсии здесь! – задиристо произнес Репей. – Я служу Отечеству.
Сказано было не для красного словца, и Андрей сообразил, что задел за живое. Примолк, уважая чувства хозяина, но Жора не унимался.
– Это тебе на гражданке можно выдрючиваться. Надоело – ушел и сиди дома, в тепле. Там семья, сыновья…
– Да у меня тоже все хреново, Жора! – Терехов вздумал поправить положение. – Дети со Светкой, а мы давно развелись. Семью обеспечиваю, но живу отдельно…
Репьев взметнулся, словно грозный орел со скалы, и закружил над головой.
– Подумай, что ты мелешь? Развелись!… У тебя два сына! Детям отец нужен, а не твоя бродяжья работа. И не деньги!
Признаваться Терехову было трудно, однако и умолчать невозможно – это все время грызло и скребло душу, хотя вины Жориной в том не было.
– Мать Светкина перед смертью призналась. Потом и Светка подтвердила… Она не Светка, а Людмила! Они паспортами поменялись.
Жора потряс головой, соображая.
– Ну и что?…
– Ничего! Светка тогда со мной спала, а ты с Людмилой!
– Неужели запомнил? Я их путал…
– У меня не бывает похмелья и голова всегда ясная.
– А