Но больше всего сотрудников Цирка поразило равнодушие, с которым Лимас воспринял свое отстранение от реальных дел. Казалось, сила воли внезапно оставила его. Молоденькие секретарши, которые прежде отказывались верить даже в то, что в святая святых спецслужб могут работать простые смертные, с особой тревогой воспринимали откровенный распад личности Лимаса. Он перестал следить за собой, его больше совершенно не волновало, кто и что его окружает. Он обедал в дешевой столовой, где обычно можно было встретить только нижних чинов и вольнонаемных из обслуги, а о том, как сильно он пьет, уже ходили не сплетни, а легенды. Он превратился в одиночку, совершил исполненный трагизма переход в унылую группу все еще способных на активные действия людей, которых преждевременно лишили этой возможности, вроде пловцов без пропуска в бассейн или актеров, изгнанных со сцены.
Среди тех, кто не был в курсе реального положения дел, тоже ходили разговоры о том, что он совершил в Берлине серьезные ошибки, из-за чего агентурная сеть понесла существенный урон, однако никто толком ничего не знал, и все довольствовались домыслами. Сходились только в том, что с ним обошлись необычайно жестоко, даже сотрудники отдела кадров, где сидели те еще филантропы. Когда он проходил мимо, на него незаметно указывали непосвященным, как это бывает с великими в прошлом спортсменами: «Тот самый Лимас. Он напортачил в Берлине. Просто ужас, как человек опустился».
А в один прекрасный день он просто пропал, ни с кем не попрощавшись. Даже, по всей видимости, с Шефом. Сам по себе его незаметный уход не стал бы чем-то из ряда вон выходящим. В силу специфики секретной службы здесь не устраивали пышных проводов с шампанским и вручением именных золотых часов, но даже на таком фоне исчезновение Лимаса выглядело уж очень неожиданным. Ведь, по просочившимся данным, его контракт к тому времени еще оставался в силе. Элси из бухгалтерии, как всегда, поделилась некоторыми крупицами информации: Лимас потребовал выдать ему зарплату вперед наличными, а это, если Элси хоть что-то понимала в своем деле, означало, что у него возникли проблемы с банком. Причитавшееся ему выходное пособие должны были выплатить в конце месяца – она не знала, сколько в точности, но сумма даже не четырехзначная, вот бедняга! Карточку социального страхования ему выслали на дом. У кадровиков имелся его домашний адрес, но они, говорила Элси, фыркая, ни за что никому его не дадут. Им это строго запрещено, кадровикам то бишь.
Затем всплыла история с другими деньгами. Пополз слух, источник которого,