Мне оставалось только сменить тему.
– Так что, будешь задерживать дыхание?
Он благодарно улыбнулся.
– Это то, в чем я всегда нуждаюсь. Как тренировка.
– Олимпийская задержка дыхания? Да?
Его улыбка стала еще шире.
– Я не пытаюсь установить мировой рекорд. Мне просто нравится это делать. И нужно.
– Прошлой ночью ты провел под водой четыре минуты. Какая у тебя цель?
– Четыре минуты – это очень хорошо. Пит Колат продержался под водой девятнадцать, Дэвид Блейн в прямом эфире задержал дыхание на семнадцать. Если они смогли, то и я достигну семи или восьми минут. Может, и больше.
– Зачем?
– Не знаю. Может, это часть моей неадекватности.
– Я не считаю тебя сумасшедшим.
На губах его мелькнула слабая усмешка.
– Это впервые.
Я улыбнулась в ответ, и снова наступила тишина. Пауза затягивалась, становясь неловкой. Словно мне говорили: «Остановись, пока не поздно».
– Мне лучше вернуться, – сказала я, хватая сумку и телефон. – Ты уверен, что не хочешь, чтобы я засекла время?
– Не-а, – ответил Эван, не глядя на меня. Он прочистил горло. – Но может… завтра вечером?
От охватившего трепета я едва не выронила телефон. Он хочет видеть меня снова!
– Конечно, без проблем, – согласилась я, пожимая плечами как ни в чем не бывало.
На лице Эвана появилась широкая улыбка, и это была самая красивая из тех, которые я видела за долгое время. Подлинная. Открытая. Странное теплое чувство захватило меня.
– Круто, – сказал он, – значит, увидимся?
– Да, – ответила я, поднимаясь. Ремень сумки зацепился за подлокотник кресла, когда я попыталась взвалить ее на плечо. Она сорвалась и упала на цемент. Черт. – Круто. Увидимся.
Я схватила сумку и, не оглядываясь, покинула территорию бассейна.
И почувствовала это.
Взгляд Эвана.
Теплый ветерок пробежал по моей коже. Жар охватил обнаженные руки, волосы на затылке встали дыбом.
И что это я разнежничалась?
Не знаю, что заставило меня обернуться. Возможно, я желала снова испытать это ощущение. Может, мне следовало что-то сказать. Или ему нужно было что-то услышать. И если я не скажу, то буду чувствовать себя еще хуже, чем прошлой ночью.
Я сделала несколько шагов назад к бассейну.
– Хреново, что Шейн сжег твою записку. Это чертовски дерьмово.
– Да. – Эван вытянул шею чуть вперед, не двигая ни единым мускулом.
«Это слишком личное. Не надо. Ты сделаешь только хуже».
Я подавила эту мысль и с трудом сглотнула.
– Но те слова, которые написала твоя мама… они настоящие. Ты всегда будешь знать, что она оставила их и у нее имелась причина это сделать. Дважды написать «пожалуйста». Шейн не может стереть их. Он не может уничтожить посыл. Твоя мама хотела, чтобы о тебе заботились. И ты всегда будешь помнить об этом.
Эван не пошевелился и не сказал ни слова. В