земле римских граждан, служит лучшим доказательством того, что промежуток времени от 343 до 264 гг. до н. э. был для Италии не только эпохой опустошений и насилий, но и эпохой прогресса и дальнейшего преуспевания. То же самое можно сказать и о Востоке в период, последовавший за смертью Александра Великого: с первого взгляда видна только спутанная борьба разнузданного себялюбия, смешение эллинских и восточных пороков при новых царственных дворах, падение идеалов и условий народной жизни, напоминавших о лучшем и более здравом времени. На самом же деле это было не совсем так. Немногих лет завоевательной и правительственной деятельности Александра Великого было достаточно, чтобы уничтожить преграды, существовавшие между народами, чтобы проложить во все стороны новые пути для торговли и международных отношений, и особенно для того, чтобы открыть весь мир как громадное торжище и поприще для развития бесконечной деятельности эллинского духа, до того времени находившего себе применение только в ничтожных усобицах, внутренних смутах, племенной ненависти или борьбе политических партий. Бесчисленные походы, битвы, разорение городов и опустошение областей в течение 40-летней борьбы диадохов не способны были изгладить то, что пробужденное к энергичной деятельности человечество, поднятое в царствование Александра на высшую ступень культуры, было способно произвести в один год путем частной предприимчивости и трудолюбия. Об этой деятельности – об усердном труде миллионов безымянных людей – история не может ничего сообщить. В сохранившихся летописях отдаленного прошлого лишь изредка, и то случайно, луч света освещает эту сторону исторической жизни. Можно, однако, представить ее себе во всей полноте, если вспомнить, сколько новых городов в сравнительно короткий промежуток времени было основано на громадном пространстве царства Александра. На нем возросло теперь несколько больших и много маленьких самостоятельных государств, которые при всем своем разнообразии должны были во всяком случае не препятствовать, а, наоборот, способствовать распространению известного рода одинаковой эллинистической культуры, с ярко греческой окраской. Распространению этой культуры должен был в значительной степени способствовать и тот монархический характер, который носили на себе все новые возникшие на Востоке государства. Если эта эллинистическая культура и для самого Александра являлась одним из средств объединения, одним из способов управления его обширной монархией, то тем более она должна была иметь значение для новых монархов, которые и для войны, и для мира, и для пополнения войска, и для украшения своих резиденций нуждались во всякого рода «технитах» – наемниках и ученых, художниках и ремесленниках, и находили их преимущественно на древнегреческой почве. Частые войны также вызывали потребность в своих специальных технитах, в виде наемных и постоянных войск, и благодаря именно таким войскам эти войны не прерывали мирных занятий граждан, как это бывало во время войн между греческими
