«Почему ни Хиггинс, ни Фомлин, ни Бойл или Кларк не предупредили меня? Если Пастырь так легко признаётся, что готовил проповедь заранее, кто-то из них точно планировал моё освобождение. Тогда почему мне не дали даже тонкий намёк?! Ведь я мог так легко всё испортить одним неверным словом… – Скалозуб вздрогнул от мысли, что имел все шансы до сих пор торчать на площади прикованный к многострадальным колодкам. А то и отправиться в гости к Праотцу, забитый насмерть толпой. – Надо как следует расспросить обо всём Хиггинса. И понять, что делать дальше. Ведь не доброты душевной ради пророк устроил весь этот спектакль. И что из сказанного на площади было правдой, а что манипулированием доверчивой паствой…»
– Балдеешь? – он настолько разомлел и глубоко погрузился в раздумья, что не заметил, как вошёл Фомлин. – Лежи-лежи. Вот, – хозяин положил аккуратно сложенную одежду на табуретку и, неприязненно морщась, поворошил носком сапога лохмотья, что столь долгое время носил Скалозуб. – Пожалуй, твоё старое барахло надо сжечь. Надеюсь, ты не станешь против этого возражать?
Скалозуб отрицательно покачал головой. О чём он уж точно не будет скучать, так о позоре и муках на площади, а также всему, что с тем связано.
– Хорошо. Скажу Гмаре, чтоб убрала за тобой, когда намоешься. Можешь не торопиться, но и не увлекайся, а то ужин остынет.
Упоминание еды заставило Скалозуба пошевеливаться покруче любых указаний. Как следует пройдясь мочалкой по телу, освежившийся гном почувствовал себя значительно лучше. Однако его озабоченность не прошла.
Наследник не существовавшего ныне Дома Среброделов отчасти был рад, что в умывальне нет зеркала. Без бороды, невероятно исхудавший, с не до конца зажившими ссадинами, едва ли он представлял собой лицеприятное зрелище.
«Праотец милостивый, до чего же я всё-таки нытик! Совсем недавно у меня не было ни малейшей надежды на будущее, а теперь я жалею себя из-за сущего пустяка. Всеобъемлющий даст, отрастёт борода гуще прежнего. Эх, и впрямь есть чему поучиться у стариков, им вон, похоже, всё нипочём».
Переодевшись в чистую светло-серую тунику, Скалозуб вернулся в гостиную, где гномы, рассевшись за длинным столом, ожидали скорого ужина.
– Эгей, Безбородый, отлично выглядишь! – широко улыбаясь, Кларк поднял большой палец вверх. – Знаешь, так непривычно было смотреть на пустые колодки, когда вы ушли. Такое ощущение, будто ты и впрямь стал главной достопримечательностью площади! Надо поставить туда кого-нибудь снова, чтоб не было так тоскливо.
– Поосторожней со своими желаниями, юноша! – Пастырь восседал в кресле словно император. – Они имеют свойство исполняться самым неожиданным образом. И далеко не всегда так, как нам того на самом деле хотелось. Ведь вряд ли ты мечтаешь пройти славным путём Безбородого и украсить площадь сам?
– Ой,