…Вот, скажем, у заслуженного поэта Ф. в семье живет престарелая няня. Няня пережила с семьей голод, террор, оккупацию, эвакуацию, оттепель, застой, перестройку, вырастила дедушку поэта, отца поэта, дядьев поэта, самого поэта, сестер поэта, детей поэта и внуков поэта, а теперь ласково покрикивает из своего почетного кресла на маленьких правнуков поэта. Эта святая женщина всегда отличалась исключительным вниманием к чужой жизни и готова была выслушивать любые истории – про голод, террор, оккупацию, эвакуацию, оттепель, застой, перестройку и все такое. И при этом в конце любой истории задавала один и тот же вопрос: «…Ну он убёг?» Гостей заслуженного поэта Ф. это восхищало. «Вот вам вся история русского народа в одном вопросе!» – говорил художник К. «Ну почему русского? – возражал хореограф Ж. – Это вся история еврейского народа в одном вопросе!» «Ну ладно! – отвечал художник К. – Вся история еврейского народа – в вопросе: «…Ну кто-нибудь убёг?» Пережившая голод, террор, оккупацию, эвакуацию, оттепель, застой и перестройку няня сидела в уголке и помалкивала.
…Вот, скажем, интеллигентные порногурманы, – из тех, которые любят, чтобы некрасивые татуированные модели в очках ездили верхом на немолодых полноватых мужчинах в латексных фраках и декламировали «Монолингвизм другого» с ироническими интонациями, – жалуются, что в России стриптиз совсем не то, что в Европе. В России, говорят интеллигентные порногурманы, стриптизерши обычно какие-то вульгарные. Неужели нельзя брать на работу интеллигентных стриптизерш? Есть же рынок! (Интеллигентные порногурманы обводят рукой комнату, где сидят четыре человека.) Тут выясняется, что одна из участниц беседы ходила на пробы в стрип-клуб, пока писала кандидатскую и сидела без денег. И ей отказали! Причем отказали еще до того, как она успела раздеться. Она только начала расстегивать рубашку со словами: «А это, извините, сиськи…»
…Вот, скажем, рекламный щит с изображением Александра Сергеевича Пушкина предлагает жителям столицы «Кредит за чудное мгновенье!».
…Вот, скажем, обитатели большого жилого комплекса на протяжении двух месяцев с интересом наблюдают из окон за жизнью дворняжки, поселившейся во внутреннем дворе. Дворняжка родила пару щеночков, обитатели дома умиляются благостному выражению на морде матери и неуклюжими играми потомства. Наступает вечер, когда один из обитателей жилого комплекса прибегает к друзьям, живущим этажом выше, и сообщает, что щеночки лежат под забором одни-одинешеньки и выглядят бледно. Их собачья мать куда-то делась, и малыши, того и гляди, погибнут от голода. Взволнованные граждане принимают