…Вот, скажем, друг поэта Ф., человек сугубо русский, очень любит хумус. Есть бы ему хумус и есть, но у него, увы, имеется в квартире теща, дама странноватая и высокодуховная, твердо верящая и в гох и в чох, и во Всемирный Еврейский Заговор. Поэтому продукты, на которых стоит отметка о кошерности, она нести в дом запрещает. А на всем хумусе, который ее бедному зятю удается разыскать в магазинах, такая пометка стоит – хоть российская, хоть израильская. Остается только неприятно дорогой ресторанный хумус или какая-то несъедобная замазка из развесных. Поэт Ф., человек изобретательный, находит для друга решение: «Ты, – говорит, – перемешай кошерный хумус крупной такой креветкой. Ну, как ложкой. И скажи теще, что плюс на минус и т. п.». На следующее утро друг поэта Ф. входит на кухню к теще, в одной руке банка с хумусом с печатью какого-то там раввината, в другой – крупная креветка.
– Смотри, – говорит, – теща! – И перемешивает хумус креветкой, как положено. – Могу я теперь это есть?
– Брось креветку, Паша! – испуганно говорит теща изумленно. – На ней кошерный хумус, Паша!
…Вот, скажем, израильский скульптор Т. с мужем и семилетним дитем отправляются в зоопарк очень маленького европейского города, гордящегося, тем не менее, своим зоопарком. Привыкшее к иерусалимскому зоопарку с его бескрайними просторами и бессовестными лемурами, семейство скульптора Т. ожидает долгой прогулки и мимимишечного пресыщения. Но крошечный местный зоопарк оказывается неприветливым, тенистым и пустым. Иногда возле какой-нибудь зоопостройки мелькала чья-то мохнатая попа; толпа туристов, стуча копытами, устремлялась туда, перепуганная попа скрывалась в постройке, толпа неудовлетворенно мычала. Старательнее всех стучал копытами ребенок скульптора Т., большой любитель зоологии. Поначалу он пытался и возле пустых клеток занимать себя и родителей: читал вслух подробные информационные таблички, делился своими (довольно обширными) знаниями об устройстве клоачных и питании яйцекладущих, призывал зверей анималистическими звуками. Туристы слушали его с большим интересом, хвалили и вглядывались в темную глубину зоопостроек. Зоопостройки отвечали тишиной. Постепенно ребенок Т. утомился, скис и сник. Он, конечно, был умненький, но все-таки ребенок, и родители предчувствовали Большие Слезы. И вдруг в кустах что-то зашевелилось! Стадо туристов ломанулось к кустам, ребенок Т. несся впереди. Кусты затихли от ужаса, но потом как-то воспряли, и шевеление возобновилось. Однако видно по-прежнему никого не было. Туристы подкрались ближе. Кусты буйствовали, но плотный покров зелени не размыкался. И тогда ребенок Т. прислушался, потянул воздух носом, вытянул в сторону кустов перст и очень авторитетно сказал:
– Там