– Звучит как компания умников, которые задирают нос и считают, что знают больше других, – кисло прокомментировал Томми. – Вот взять хоть эту «Сентию» – что это значит вообще?
– Я погуглил, – ответил Джекс. – В древнем Риме была такая богиня, она наделяла младенцев сознанием.
Томми понимающе кивнул.
– У этих римлян было полно дурацких богов. У них, наверное, и туалетный бог был, вот только в честь него никто институты не называет. Как они вообще про тебя разнюхали?
Джекс пожал плечами.
– Я проявил навыки межличностной коммуникации.
– Ага, конечно. Да тебя даже я с трудом понимаю, а ведь мы лучшие друзья. – Томми, прищурясь, вгляделся в подпись. – Элиас Мако. Что за тип?
Джекс улыбнулся.
– «Доктор Элиас Мако посвятил свою жизнь развитию образования в Нью-Йорке и может служить источником вдохновения для каждого из нас».
– Ты это… его пиарщиком заделался, что ли?
– Так Оренштейн сказал моим предкам, – пояснил Джекс. – Ты бы их видел. Чуть до потолка не скакали от счастья. Это для них как доказательство, что я не чокнутый. – Он захлопнул дверцу своего шкафчика и закинул рюкзак на плечо. – Хотел бы сказал «Увидимся!», но не могу ничего гарантировать. Теперь я занят двадцать пять часов в сутки.
– Может, если опоздаешь, тебя выгонят? – предположил Томми с надеждой.
– Это если о-о-очень повезет.
Институт «Сентия» располагался в семиэтажном кирпичном доме на Восточной Шестьдесят пятой улице, недалеко от Парк-авеню. С крыши глядели крылатые грифоны с сердитыми мордами, ряд дорических колонн поддерживал козырек над парадным крыльцом. У входа висела небольшая строгая табличка – похоже, за известностью тут никто не гнался:
«Сентия»
Элиас Мако, основатель
Организация занимала три верхних этажа. Зайдя в обшитый панелями лифт, Джекс поднялся на пятый, в приемную. Здание казалось похожим скорее не на общественное учреждение, а на роскошное жилище, по крайней мере, 1890-х годов. Там, однако, водились и вещи, которых в конце XIX века никто не видел, – вроде компьютеров и телевизоров с плоским экраном.
– Я пришел к доктору Мако, – объявил Джекс, протягивая письмо.
– Джексон Опус! – тепло поприветствовал его секретарь. – Мы тебя ждали. Доктора Мако сейчас нет, но он очень рад, что ты теперь с нами.
– Э-э-э… спасибо, – выдавил Джекс. – А чем конкретно мы будем заниматься? В письме говорилось про межличностную коммуникацию, но это все общие слова.
– Джексон, – раздался голос позади него, – как здорово, что ты пришел.
Женщина, которую он увидел, обернувшись, привлекла бы к себе внимание даже в толпе из тысячи человек. Высокая, стройная и потрясающе красивая – настоящая супермодель. В ней все было не просто прекрасным, а совершенным – от длинных светлых волос, ниспадающих на плечи, до тени от ресниц на идеально гладких щеках. Даже скучный деловой костюм был подогнан так ловко, что сидел на ней без единой складочки.
Она