Русский струльдбруг (сборник). Геннадий Прашкевич

ступали сквозь сумеречность лошади.

      Караван растянулся чуть не на километр, время раздваивалось.

      Тибетец Нага Навен, монголы, красноармейцы. И тут же колея улицы.

      «Хана зам? Где дорога? Ото бит ултан явхуу? Сколько мучиться?»

      «Навш митын. Хрен его знает».

      Подъехал красноармеец в буденовке, в потной гимнастерке. На плохом монгольском выругался: «Сайхан зам!» Монголы покивали согласно: «Урт зам. Зов зам». Хвалили дорогу, вот какая она в пустыне – длинная и правильная.

      Испепеляющая жара.

      Рябой подрагивающий воздух.

      Вдруг из раскаленного сиреневого неба полетели вниз невесомые пушинки.

      Снег над пустыней? Или пух тополей над тихой улицей?

      «Онцын юм гуй», – покачал головой монгол.

      «Ничего особенного», – согласился другой несмело.

      Вот закончу игру, невольно вздохнул я, точно улечу в Сикким.

      Там пальмы доходят почти до снеговой линии. Там монастырь Энчай. Или нет, для начала я отправлюсь в Румтек, в тихую деревушку Мартам. В шестом веке там жил святой Кармапа Ринпоче, а в девятнадцатом наезжал раджа, позже отдавший англичанам свою страну всего лишь за пожизненную пенсию.

      Нет плохих вестей из Сиккима.

      Птицы над барханами. Рио-Рита.

      Долгий, ничем не прерываемый саунд-трек тоски.

      Последний атлант обещал мне обеспеченную старость.

      Смешно. Зачем обеспеченная старость человеку, у которого не было детства?

      Ах, Рио-Рита… Дверь заперта. Окна не открываются. Зато на зеленом сукне стола лежит (я это только сейчас увидел) тетрадь. Лиса и Кора меня не обманули. С обложки счастливо улыбались самка гиббона и самец гиббона. Сам гиббон, конечно, отсутствовал.

      …тридцать восемь (38) трупов нами приняты и преданы кремации.

      …комендант Н.К.В.Д. Гулий, пом. нач. отд-ния первого отдела Г.У.Г.Б. (подпись неразборчива). 22. VIII. – 39 г.