– Это был корнет Лежнев?
– Он, Татьяна Николаевна, о вас спрашивал, – мгновенно придумала Груша. – Он опечален тем, что в прошлый раз вы так раскричались на балконе, что отныне боится показаться вам на глаза.
– И напрасно, – кокетливо заметила Татьяна, довольно улыбаясь. – Я все обдумала и поняла, что он весьма приятен, этот корнет. И я была бы совсем не против, если бы он поухаживал за мной.
Глава III. Тайные думы
В данный миг, вспомнив все эти неприятные события, Груша нахмурилась, думая, как перевести разговор на другую тему.
– Странно, отчего ваш братец никак не возвращается? – сказала Груша. – Как-никак еще прошлым летом вы отписали ему, что Николай Васильевич умер.
– Да, и не говори. Константин даже на похороны родителей не приехал, – печально вздохнула Татьяна. – Да и в последнем письме братец писал, что в январе к нам уж точно приедет. А сейчас уже апрель, и где он?
– Рано или поздно надобно ему приехать в Россию, – заметила безразлично Груша. – Ведь ему пора вступить в наследование всеми землями и имениями.
– Да, ты права, – кивнула княжна и добавила: – Сколько же мы не виделись с братцем-то? Наверное, лет девять. Последний раз в Петербурге прощались. Интересно, изменился он или нет? Наверное, все такой же красавец и балагур…
Грушенька нахмурилась, пытаясь вспомнить, как выглядит Константин Николаевич, но память рисовала расплывчатый образ высокого светловолосого молодого человека. Последний раз она видела молодого князя, когда ей было лет пять или шесть, здесь, в усадьбе, летом. Тогда она играла во дворе с крепостными детьми и упала. Не прошло и минуты, как ее подняли чьи-то сильные руки, и Груша, узнав в своем помощнике молодого князя Константина, так испугалась, что не смогла сказать ни слова. А он лишь прищурился и улыбнулся маленькой девочке.
– Ну, ты и шустрая, Аграфена, всех мальчишек загоняла, – сказал тогда Урусов по-доброму и пошел дальше по направлению к конюшням.
Тогда Константину Николаевичу было около двадцати пяти лет, он едва окончил свою военную карьеру в чине поручика и ушел в отставку. Чуть позже уехал с позволения отца за границу и уже более десяти лет жил на чужбине.
– Помню, как Константин в последний раз на целую неделю бал закатывал по случаю своей отставки, перед своим отъездом за границу. Ты-то не видела, а я в Москве как раз с матушкой была. Так я до сих пор помню, как всю неделю такой кутеж был, что весь квартал по ночам спать не мог. Пока уже отец не возмутился. – Татьяна звонко рассмеялась. – Да, погулять-то братец умеет. Только вот остепенился ли теперь? – продолжала Татьяна. – Все же отныне он глава семьи.
– А вы, Татьяна Николаевна, не забыли о моей просьбе? – очень вежливо и просяще спросила вдруг Груша, устремив на княжну любящий тревожный взор.
– Ты про вольную? – спросила Татьяна. – Нет, Груша,