Он перебрал пальцами каждый конверт, но тактильный контакт ничего не дал. Нужного на месте не оказалось. Ничего не понимая, он на мгновение замер.
Она всегда возвращала конверт в сейф!
Внезапно его взгляд упал на рабочий стол. Он потянул ящик стола на себя.
Дьявол! Заперт!..
Чтобы открыть замок при помощи двух английских булавок, Джордано понадобилось пять секунд. В ящике на стопке папок лежал желтый конверт. Прикоснувшись к нему, пальцы ощутили до боли знакомый шорох. Затем он вытер со лба капельки проступившего пота и вскрыл конверт.
Глава 3
24 мая. Часом раньше.
Сейшельские острова. Остров Маэ. Виктория. Международный аэропорт.
Прежде чем выйти на посадочную полосу, "Боинг 747" сделал круг, облетая весь остров. Такой маневр давал пассажирам отличную возможность полюбоваться массивной вершиной Морн-Сейшеллуа, бесчисленными бухтами и заливами, а также спектром всех цветов морской воды и коралловых рифов. С высоты птичьего полета взгляд пассажиров охватил группу разбросанных вокруг Маэ гранитогнейсовых островов и переключился на посадочную полосу.
"Боинг 747" шел на посадку тяжело и стремительно. Выпустив шасси, он пролетел еще восемьсот метров и соприкоснулся с землей.
Здесь, на островах, природа во всей красе демонстрировала свои чудеса. Беспрерывно меняющаяся под ярким солнцем океанская гладь. Фантастически выветренные и разрушенные волнами скалистые берега. Горные вершины, окутанные облаками и туманом. Бесконечные рощи пальм. Заросли тропической зелени, из полога которой высятся кроны деревьев-великанов. И, наконец, пляжи с тончайшим коралловым песком.
Средняя годовая температура на Сейшелах – плюс двадцать шесть градусов по Цельсию – особых жалоб не приносит: постоянные ветра с океана смягчают жару. Сезоны мало отличаются один от другого – в основном направлением ветра да числом дождливых дней.
Между тем в салоне идущего на посадку авиалайнера разыгрывался спектакль. В воздухе чувствовалось напряжение, точно на затылок легла чья-то холодная и невидимая рука. Некая парочка молодоженов явно переигрывала и притягивала к себе потоки внимания.
Молодого француза, невольного участника этого спектакля, можно было назвать красавчиком. Для своих тридцати пяти лет он выглядел совсем юным. Таких, как Жан-Пьер Лефевр, слабый пол по обыкновению называл лапушкой. Жантильные черты. Узкие губы, нос с горбинкой, курчавые темные волосы, заплетенные в длинную косичку. Да, этот человек был до неприличия красив, и данное обстоятельство не могло не сводить с ума женщин. Но только не ту, что сидела рядом с ним в качестве молодой супруги. И на то у нее имелись свои основания.
В жилах этой двадцатипятилетней особы текла румыно-польская кровь. Люсьен Эманеску была хороша собой. Но этого, пожалуй, недостаточно для описания ее внешности. Всякий наметанный глаз определил бы ее патологической шлюхой. Именно так и не иначе.
И если она и была шлюхой,