На третью ночь он изо всех сил старался догнать её и бежал до самого дома миссис Мозерсоул. Затем ему пришлось четверть часа стучать в её дверь, прежде чем та вышла очень рассерженная и с виду очень заспанная, как будто только что встала с постели. А он не смог найти никакого оправдания для такого позднего своего визита.
Главным образом на основании этих свидетельских показаний (были и другие, хотя и не такие сногсшибательные и неопровержимые, от других односельчан – прихожан одной церкви), миссис Мозерсоул была признана виновной и приговорена к смерти. Её казнили через неделю после суда в городе Бери-Сент-Эдмундс[64], а вместе с ней повесили еще пять или шесть других несчастных женщин.
Сэр Меттью Фелл, в то время он был помощником шерифа, сам лично присутствовал при казни. Было тоскливое мартовское утро, моросил мелкий дождь, а телега с приговоренными к смерти тащилась за Северные Ворота на поросший дикой травой холм. Туда, где стояли виселицы. Другие обреченные были вялые и безразличные к своей участи, или же были сломлены пытками, но миссис Мозерсоул была совсем другой, как в жизни, так и перед смертью. Её неистовый гнев, как свидетельствовал в своем отчете о проведенной казни протоколист, оказал настолько сильное влияние на очевидцев, даже на палача, что это послужило неопровержимым доказательством того, что она является живым воплощением демонической силы в глазах тех, кто видел её. К тому же она не оказывала никакого сопротивления служителям закона. Лишь только смотрела на тех, кто посягнул на её жизнь таким ядовитым змеиным взглядом, что один из присутствующих при казни впоследствии рассказывал – шесть месяцев после этого мысль о ней преследовала его, и он никак не мог от неё отделаться.
При этом, всё, что она, согласно этому протоколу, произнесла, были бессмысленные на первый взгляд слова: – "Будут у вас гости в Холле", которые она полушепотом повторила несколько раз.
На сэра Мэтью Фелла поведение этой женщины на эшафоте впечатления не произвело никакого. У них по этому поводу состоялся разговор с Викарием их церковного прихода, в компании которого он возвращался домой после казни. Он говорил ему о том, что свои показания в суде он не особенно охотно давал. У него не было мании преследования ведьм, но, как он утверждал впоследствии, он не мог дать никаких других показаний по этому делу кроме тех которые он дал, и что он ни в коем случае не мог ошибиться, рассказывая о том, что видел собственными глазами. Весь этот суд с последующей казнью были ему глубоко отвратительны, потому что он такой человек, которому больше нравится делать добро людям. Тем не менее, он убежден в том, что чувство долга его обязывало поступить именно таким образом, и он всё сделал правильно. Такие мысли терзали душу сэра Мэтью Фелла по дороге домой, а викарий приветствовал подобные откровения, поскольку, как считал он, так на его месте поступил бы любой истинно верующий человек.
После этого события прошло несколько недель.