Теория праздного класса. Торстейн Бунде Веблен

не только телосложением и силой мышц, но и, быть может, даже более радикально – по темпераменту, и данное обстоятельство, полагаю, издавна воспринималось как повод для соответствующего разделения труда. В целом те действия, которые как бы предусматривали подвиг, выпадали именно мужчинам, ведь они крепче, крупнее телосложением, способнее к внезапному и сильному порыву, более склонны к самоутверждению, активному соперничеству и агрессии. Различия в весе, физиологии и темпераменте среди членов первобытной группы могли быть незначительными, и наблюдения показывают, что дело обстоит ровно так у некоторых наиболее архаичных из известных нам сегодня примитивных сообществ – например, у племен Андаманских островов. Однако, если разделение функций происходит по направлениям, задаваемым различиями в телосложении и мировосприятии, исходное различение полов неизбежно должно усугубляться. Сам процесс приспособления группы к новому распределению занятий происходит быстрее в тех случаях, когда место обитания или фауна, с которыми группа находится в постоянном взаимодействии, требуют постоянного напряжения сил и физической нагрузки. Привычная погоня за крупной дичью вынуждает чаще проявлять мужские качества (нужны плотное телосложение, ловкость и жестокость), так что она, вполне естественно, углубляет разделение функций между полами. Едва группа людей вступает во враждебное взаимодействие с другими группами, распределение функций обретает зрелую форму различия между доблестным трудом и индустрией.

      В такой хищнической группе охотников на долю телесно здоровых мужчин выпадает сражаться и охотиться. Всякая прочая работа достается женщинам, причем те члены сообщества, которые непригодны для мужского труда, тоже причисляются к женщинам. Отметим, что охота и сражения, в которых участвуют мужчины, суть занятия одного свойства. По своей природе это хищнические занятия; воин и охотник, образно выражаясь, жнут там, где сами не сеяли. Утверждение своей силы и сообразительности явно отличается от женского усердного и бессобытийного труда по обработке материалов; перед нами не производительный труд, а скорее приобретение чего-либо путем захвата. Такова деятельность мужчины-варвара, которая в развитом виде принципиально расходится с женским трудом, и всякое усилие, не связанное с утверждением доблести, признается недостойным мужчины. По мере укрепления этой традиции здравый смысл сообщества возводит ее в канон поведения, поэтому для уважающего себя мужчины на этой стадии развития общества никакое занятие и никакое приобретение невозможны с точки зрения морали, если они не зиждутся на доблести, то есть на силе или на обмане. Когда в группе благодаря давней привычке устанавливается такой хищнический образ жизни, общепризнанной экономической функцией телесно здорового мужчины становится убийство, уничтожение соперников в борьбе за существование, истребление тех, кто пытается ему сопротивляться или норовит ускользнуть; он побеждает