– Лично я учил английский, fuck you, вам на воротник, – огрызнулся Василий, в то время как его случайный товарищ вообще почитал разумным держать язык за зубами.
– Вот только британских шпионов нам тут и не хватало! – Офицер поправил фуражку, сдвинув козырёк на брови, и скомандовал: – А доставьте-ка их к его сиятельству, братцы!
– Слушаемся, вашбродь!
– И благодарю за службу!
– Уря-я… – без энтузиазма ответил за всех тот самый старичок, подмигивая ребятам. – Приказ слыхали, хлопцы? А ну, айда за мной до Ляксею Петровичу!
Студенты, освобождённые от пут, переглянулись и, быстро вскочив на ноги, охотно проследовали в указанном направлении через весь лагерь к рядам белых армейских палаток. Большой охраны к ним не прикрепили, ведь вокруг в полевых условиях и так был расквартирован целый пехотный полк, усиленный артиллерией, двумя ротами ополченцев и казаками.
Несмотря на всяческие старания (утопающий хватается за соломинку и прочую водоплавающую дрянь), Василий и Заурбек так и не увидели нигде видеокамер, проводов, прожекторов, аккумуляторов, не услышали ни одного сленгового словечка, никого не поймали на элементарной фальши или театральном переигрывании.
Даже лошади казались истинными детьми девятнадцатого века: строго косились на незнакомцев, прижимая уши и скаля зубы. К таким лучше вообще не подходить, не то чтоб с разбега прыгнуть на спину, развернуть за гриву и рвануть из лагеря верхом…
– Местные кони, – охотно прокомментировал старый казак, сбивая на затылок видавшую виды папаху, – диковаты чутка, кусаются, как заразы, чужака-то нипочём до себя не подпустят. А вот за хозяином бегать могут, ровно собачонка какая.
– Дедуль, – решился Барлога, как более общительный начиная разговор, – прошу пардону, а как к вам можно обращаться?
– Так дедом Ерошкой меня кличут.
– А по отчеству?
– Та тю…
– Ну, хорошо, хорошо. Вопросик имею, дед Ерошка, я вот так понял, что нас с другом к генералу Ермолову направили. А что он за человек вообще?
– Тебе-то что до того? Ты ж шпиён!
– Ой, вот не надо обклеивать нас ярлыками! Такие декорации понастроили, словно Карамзина за бороду держите, а в теории заговора не наигрались! Когда аулы жечь начнём? «Простая сакля, веселя их взор – горит, черкесской вольности костёр!»[4]
На этот раз старик остановился так резко, что парни обошли его с двух сторон, не сбавляя шага. А когда обернулись, он уже держал в руке длинный узкий кинжал.
– Язык бы тебе подрезать, балабол, чтоб не болтал им зазря об чём и разумения не имеешь! За Ляксея Петровича и голову сложить не жалко, он любому солдатику, казаку ли, да и как есть простому человеку – первый защитник! Пулям не кланяется, за чужие спины не прячется, смерти не боится. Вот татарин-то твой сам с какого