Семнадцатый. Татьяна Юрьевна Поддубная(Сазонова)

с внешним миром ему или не интересно, или не нужно. В итоге, брат махнул на него рукой и попросту привык к его присутствию, как к мебели в комнате. На смену так и не родившейся братской любви пришло чувство то ли вины, то ли стыда за то, что «не получилось». Пришло и прочно закрепилось, сделав невозможным установление хоть каких-либо доброжелательных отношений.

      Нет, братья не ругались и не дрались, как это часто бывает. Они скорее избегали друг друга. Окружение одного невзлюбило другого, а у того, другого, у Димки, в свою очередь никакого окружения не имелось в принципе, так что всю возможную нелюбовь ему пришлось копить в себе одном – отдуваться, так сказать, за всех своих несуществующих друзей сразу.

      Не совсем понятно, отчего возникла эта самая нелюбовь и кому конкретно она адресовалась. Но факт оставался фактом – между братьями образовалось постоянной величины расстояние, и ни один из них не имел ни малейшего желания его сократить.

      Мама, однако, Димку на самом деле любила (отец ушел, когда Димка был еще совсем крошечным, и разговоров о нем в семье обычно не заводили). Не меньше, чем задорного, жизнерадостного и эмоционального первого сына. Но вот только сам Димка в принципе не верил, что достоин чей-то любви, а потому все ее проявления либо отрицал, либо вовсе не замечал. И со временем мать как-то привыкла ограничивать себя в ласке и заботе по отношению к младшему сыну, хотя и беспокоилась, и вздыхала по этому поводу не раз.