Ладно, думаю. Если бы не сноб, проблемы у меня были бы куда как серьёзнее, нежели пустой желудок. Но в столь редкий момент моего альтруизма мужик снова тянет руку к коробке, выуживает из неё сразу два крекера и оба закидывает в рот.
– Гм-гм! – не выдерживаю я такой расточительности.
Он отрывается от своего планшета и вопросительно смотрит на меня. Вот это наглость, думаю. Нет, всё понятно, нас в некотором роде уже объединяет «инцидент», и даже не один, но ёлки-палки! Мог бы попросить!
Не дождавшись пояснений к моему «Гм-Гм», он молча возвращается к своим занятиям. Одной рукой – той, которая не в печенье и, кстати, левая – набирает текст, второй снова окунается в мою коробку. Даже к себе её поближе придвинул, гад. Теперь мне ясно, как день, что сноб и не думал искать поводы для бесед, он тупо хотел пожрать, что и делает, не стесняясь.
И этот человек обвинил меня в наглости?
Я так громко соплю, что слышно, наверное, на посадочной полосе. Да что там! В самой Вене наверняка слышно. Но только не на соседнем сиденье. Он злит меня. Он сам и самое тошнотворное из всех сегодняшних событий – то, которое лежит в заднем кармане его штанов – кусок картона с номером телефона стюардессы Австрийских авиалиний.
Проглоту плевать на мои чувства. Я набираю полную горсть печенья – за ним не угонишься. Такая прорва! Стараюсь жевать ускоренном темпе – четыре часа прожить без еды – это не шутки вам. Но он всё равно проворнее, наглее и прожорливее.
Мне ужасно, ну вот просто до боли в дёснах хочется что-нибудь ему сказать по этому поводу, поэтому я держу рот заполненным. Стараюсь загрести побольше из уже полупустой пачки и запихать в рот, но в него не влезает так много и так легко, как у сноба. Я уже на нервной почве даже глотаю непрожёванное, как вдруг слышу:
– Последнее.
Не отрываясь от своего планшета, он протягивает мне половинку крекера, вторую половинку забрасывает себе в рот.
Дежа вю. Где-то я уже это видела. Или слышала. Или читала. Героиня той байки нашла свою пачку печенья в своей сумке, после того, как съела чужую. Вначале кровь приливает к мозгу, за ним к щекам.
Но моя Венецианская сумочка способна вместить только айфон и кредитку, красная коробка даже в прессованном виде в неё бы не влезла. Выдыхаю.
Но, зная, как непрост этот сноб, выдыхаю не до конца. Мозг продолжает работать. Из возможных вариантов, он предлагает только один – кресло справа от меня.