Оно ее безусловно наяву.
В душе Мартынова сейчас нелетная погода.
Нам не суждено, Елена – не суждено, не суждено: наши дороги расходятся, нам не… нам не… думские бонзы не выдают за него своих дочерей. Он с честью держит удар и ведет пустопорожние словопрения с разбитным попугаем Кондратием.
«Я думаю, как гора»
«На пути к Совету Всех Существ»
«Сильная книга»; не выходящие из моды нимфетки, пересадка одинаково тупых лиц, тяжелая инфекционная обстановка и вызывающие все меньше откликов шахтерские голодовки; один из недооцененных Эльвирой мужчин Михаил «Вальмон» Кульчицкий уезжает за город.
Разгар зимы, собачий холод, на его даче, как он помнит, никаких дров, но Кульчицкий в пути; после разговора с отдельно живущей матерью Михаил Кульчицкий крайне нуждался в том, чтобы куда-нибудь исчезнуть – Маргарита Алеексеевна запиралась на немыслимое количество засовов и цепочек и «Вальмон» устал терпеть всю эту тупость; он попытался ей объяснить, что даже Ван Гог добровольно ложился в психиатрическую лечебницу.
– Ко всему тому, – сказал он, – что меня сводит с ума вечно неудовлетворенная сука, так и с твоей стороны, матушка, никакого продыха. Случись с тобой инфаркт или припадок, я же не смогу тебе помочь: пока я буду ломать дверь, ты же и окочуришься. Ну, зачем тебе столько засовов?
– Как это зачем? – удивлялась его мать. – Неужели ты думаешь, что здесь не найдется охотников подобрать ключи и воспользоваться моим телом?
– Твоим телом? Да кому оно нужно…
– Не тебе о нем судить! – вскричала она.
– Но оно же древнее, – сказал «Вальмон».
– Ну и что с того? Какой же ты, Миша, несовременный. У нас сейчас такие вещи творятся…
В поджелудочной железе словно бы что-то поет. Лучше бы помолчало. Михаил Кульчицкий несомненно окажется в той половине мужского населения России, которое не доживает до шестидесяти.
Он уехал: от матери, из города, не помогая расти своим крыльям, на платформе «Взлетная» Михаил познакомился с забитым аборигеном этих мест Степаном Маковым – в его деревни уже никто не играл на гармони, но Маков играл, и к нему агрессивно привязалось несколько представителей местного люмпенизирующего братства:
Мы, Маков, сказал ему учтивый психопат Ефим «Медовый» Паренченко, ни на чем не играем, но если ты все же взялся, то должен играть хорошо. Каждый вечер теперь будешь репетировать: под нашим объективным присмотром и до кровавых мозолей.
Степана Макова не тянет вечерами заходить к себе домой. Он пошел вместе с Кульчицким; у Макова болят волосяные луковицы, улыбку Степана никак нельзя назвать признаком успеха, на даче у «Вальмона» январь.
На улице потепление, в его одноэтажной хибаре ничуть; Кульчицкий ходит со Степаном Маковым вокруг своей собственности,