Все что будет со мной, знаю я наперед,
потому не сдуваю пылинки.
А на мачтах стеклянный трещит гололед,
их ломает и гнет как тростинки.
Разыгралась пурга и не видно ни зги,
дом под самую крышу завалит,
и попробуй узнать, где друзья, где враги,
кто тебя проклянет, кто похвалит.
Ни за что не узнать, где твоя высота,
пока дьявол сомненья куражится.
Но зато я потом всё прочту как с листа,
когда буря утихнет, уляжется…
.........
Как лёд, пробив сомнений пласт,
Я вынырнул не без труда.
Я знаю, кто меня предаст,
И даже ведаю – когда…
……
Из письма домой:
Нет никакой возможности
всё охватить объять,
но самые сильные сложности
в том, чтоб себя понять.
Я опять дежурю-
снег и смерч ловлю.
Я тебя и бурю
больше всех люблю.
Ветер не на шутку
злобно мачты гнёт,
мы не спим по суткам-
это всё пройдёт.
Небо прояснится.
прочь уйдёт гроза,
счастье вольной птицей
кружит в небесах.
Грусть уйдет как небыль,
только ты держись:
это наше небо,
это наша жизнь…
.................
У счастья, верно, есть жильё,
есть свои радости, потери,
деленье на «твоё», «моё»,
но кто откроет эти двери?
Кто подберет к нему ключи,
достигнет до крутой вершины…
Кто впрямь живёт, а не влачит
себя по комьям грязной глины?
Не помню, сколько я искал,
И…потерял – остаток веры.
Взбирался на десятки скал,
но счастья не было там, верно.
И вдруг я понял: вот она –
вершина сказочного света!
Она, она, и лишь одна!
И только с нею песнь не спета.
Достигнуть пика не спеши:
вершина – это крах надежды.
То, что у ног твоих лежит –
не клад, а лишь его одежды.
Но раз достигнув высоты –
на ней останься в поднебесье.
Нашел я счастье: это ты,
раз ты со мной – не спета песня…
..........
Вихрем кружится снега кружево
на ресницах твоих.
Нет сильней, чем они оружия,
пока ветер не стих.
Фонари, фонари, фонари –
это свет твой далекий горит.
Хоть темно от зари до зари –
говори,