«Он делал это день за днем у нас на глазах?» – удивился Де Акила.
«День за днем и час за часом, – уточнил Хью. – Даже сегодня, здесь в Холле, когда вы говорили о нормандцах и саксах, я видел, как Гилберт записал на пергаменте, лежащем рядом с Книгой Поместья, что Де Акила сказал, мол, очень скоро ни одного нормандца не останется в Англии, если его воины хорошо поработают».
«Клянусь святыми мощами! – воскликнул Де Акила. – Что могут доблесть и меч против пера?.. Но где же Гилберт прятал этот пергамент? Я заставлю его съесть свою писанину».
«Он прятал его за пазухой, когда выходил, – ответил Хью. – Мне оставалось только узнать, где у него спрятаны законченные записи. Когда мой пес поскреб лапой этот камень, я заметил, как изменилось лицо монаха. Тут я и догадался».
«Дерзкая работа, надо отдать ему должное, – молвил Де Акила. – Да он по-своему смельчак, мой Гилберт!»
«Еще бы не смельчак! – согласился Хью. – Послушайте, что он пишет: «В праздник Святого Агафия сеньор Пэвенси, лежа у себя в верхних покоях, облаченный в свой второй по качеству меховой плащ, подбитый кроликом…»
«Ах, язви его! – не выдержал Де Акила. – Да что он, моя камеристка, что ли?»
Мы с Хью расхохотались.
«…подбитый кроликом, – отсмеявшись, продолжал Хью, – увидя туман над болотами, разбудил сэра Ричарда Даллингриджа, своего пьяного собутыльника, – здесь они оба ухмыльнулись, поглядев на меня, – и сказал: «Смотри, старый лис, Господь ныне на стороне герцога Нормандского».
«Верно, я так и сказал. Стоял такой плотный, густой туман, что Роберт мог высадить хоть десять тысяч человек, и мы бы ничего не заметили. Пишет ли он, как мы тогда целый день рыскали по болоту и я чуть не погиб, угодив в трясину, и кашлял, как больная овца, целых десять дней?» – вскричал Де Акила.
«Нет, – сказал Хью. – Но зато тут есть прошение самого Гилберта к господину его Фулку».
«А! – удовлетворенно кивнул Де Акила. – Я так и знал, что это Фулк. Какую же цену просит монах за мою голову?»
«Он просит, чтобы, когда сеньор Пэвенси будет лишен всех своих земель на основании этих улик, собранных им с великой опасностью и страхом…»
«Не зря боялся, – заметил Де Акила и причмокнул губами. – Однако каким превосходным оружием может быть перо! Это надо запомнить».
«Он просит, чтобы Фулк помог его назначению на ту церковную должность, которую ему обещал. А чтобы Фулк не перепутал, он подписал внизу: Ключарь Баттлского аббатства».
«Тот, кто плетет козни против старого господина, будет плести козни и против нового, – сказал Де Акила. – Когда меня лишат всех земель, Фулк снесет Гилберту его глупую башку. Однако аббатству действительно нужен ключарь. Мне рассказывали, что аббат Генри совершенно выпустил узду из рук».
«Это его заботы, – отрезал Хью. – Нам сейчас нужно позаботиться о своих головах и о своих землях. Этот пергамент – лишь вторая часть доноса. Первая ускакала