– Точно, – Элисон протянула мне коктейль и свернулась калачиком на другой стороне дивана. – Если сказать мне, что парень читает журнал “Солдат удачи”, слушает Van Halen и Anthrax, я получу некоторое представление, я уже знаю достаточно, чтобы он мне не понравился.
– Чак любит Van Halen, – заметила Линдси.
– Я знаю, – сказала Элисон так, что мы прыснули со смеху.
Чак прибыл через несколько минут в зеленом медицинском халате, хотя наверняка ему хватало времени переодеться. Чистой воды хвастовство, но после семи лет на медицинском факультете он имел на это право. Он увидел пустые стаканы на журнальном столике:
– По-моему, это дурной тон – назюзюкаться перед профилактической беседой.
– Совершенно верно, – откликнулась Элисон.
– Особенно если беседовать собираются с тобой, – добавила Линдси.
– Выпьешь, Чак? – предложил я.
– Почему бы и нет? Вдруг Джек явится под кайфом, нужно же быть на равных.
Я смешал Чаку “отвертку”, и Элисон предложила обсудить стратегию. Элисон хотела, чтобы мы встречали Джека прямо за дверью, но я подумал, что так мы вообще не заманим его в квартиру. Линдси предложила Элисон впустить Джека и сказать, мол, мы все в гостиной и хотим с ним поговорить, но Чак считал: в этом случае Джек получит слишком большое преимущество.
– Знаю, это прозвучит странно, но нам нужно застать его врасплох.
В конце концов решили, что Элисон откроет дверь одна, затем проведет Джека в гостиную, где и будем ждать мы.
Элисон отправилась смешать себе второй коктейль и даже не прикрикнула на Чака, когда тот закурил. Я понял, что она не на шутку взволнована.
– Мы все нервничаем, – сказал я тихо, подходя за ней к бару. – Все будет хорошо, слышишь?
– Это я час назад нервничала, – ответила Элисон, – а сейчас просто в ужасе и почти готова все отменить.
И тут дважды тренькнул звонок: швейцар Оскар подавал сигнал. Мы переглянулись, внезапно почувствовав себя нелепыми и совсем не готовыми к предстоящему. Даже обычно невозмутимой Линдси, похоже, было не по себе. Через минуту раздался звонок в дверь.
– Занавес, – прошептал Чак и плюхнулся на диван.
Элисон открыла дверь, до нас донесся голос Джека. Мы трое сидели на диване, поглядывали друг на друга; читавшиеся на наших лицах тревога и чувство вины, казалось, приняли материальное воплощение, сгустили воздух в гостиной. Мы устроили заговор против нашего друга и сейчас прятались от него. Шаги Элисон и Джека приближались, и я буквально почувствовал, как вздрогнуло содержимое моего желудка. Такое бывает, когда я прикасаюсь к бархату.
Раз – и Джек уже на пороге. Голубые джинсы, темно-синий пиджак поверх белой рубашки “оксфорд” – с головы до пят кинозвезда на отдыхе. Чисто выбритый, только что из душа – небо и земля по сравнению с тем засаленным, тошнотворно – безобразным, каким он предстал нам в последний раз. Я