Слепаков поднялся к супермаркету «Северная Европа», купил в пестрой уличной палатке банку пива. На ходу (редкий для него поступок) выдернул колечко и большими гулкими глотками опорожнил банку. Затем швырнул ее, не глядя, на усердно постриженный газон, чего раньше бы себе не позволил. Более того, аккуратный пенсионер по выслуге лет всегда осуждал и даже ругал вслух балбесов, разбрасывающих по Москве свои бесчисленные, выпитые на ходу банки, бутылки и пластмассовые баллоны. И вот он сам уподобился этим бескультурным мерзавцам. Он вышел на бульвар, добрел до скамейки, сел в расслабленной позе усталого человека. И вспомнил. Он вспомнил, почему Хлупин, бегающий для оздоровления своего тощего тела и при встрече так фальшиво произносивший обязательное «добрый день», почему он его, Слепакова, мог ненавидеть и стремился ему отомстить. В начале жизни Слепакова с женой в однокомнатной квартирке на двенадцатом этаже они чувствовали себя удовлетворенными, почти счастливыми. Цивилизация новейших времен со своими палатками, оптовыми рынками, дорогими магазинами, рекламными щитами и потоками автомобилей еще только начинала захватывать этот зеленый, не слишком перенаселенный район, сохранявший местами идиллические деревенские виды. И все в организации быта скромной семьи Слепаковых выходило не так уж плохо, если бы не одно обстоятельство. Сосед из нижней квартиры держал собаку – старого пятнистого, похожего на гипертрофированную таксу бассета с огромной мордой, болтающимися тряпочными ушами и вязкой слюной, вожжами свисавшей до земли. Унылый старый пес имел одну пренеприятнейшую особенность. Если хозяин (как мы выяснили недавно, отставной прапорщик Хлупин) оставлял бассета одного – ходил ли в магазин, совершал ли свой непременный пробег трусцой или покидал питомца по другому поводу, – тот начинал трубно, тоскливо и нескончаемо выть. Когда Слепаковы находились дома, вытье бассета им, конечно, сильно досаждало. Особенно выходил из себя Всеволод Васильевич.
«Есть же нормальные собаки: ушел хозяин, они молчат себе, тихонько ждут своего кормильца. Ну, придет – полают немного от радости, чтоб им околеть. Если лезет чужой, тут, ясное дело, ревут во всю глотку, это понятно. Но когда ни с того ни с сего вой стоит целый день, как в тамбовской степи, простите. Самому озвереть можно. Сказал я об этом в вежливой форме владельцу пса, а он мне начал нести про нервную систему у этой породы, еще какую-то галиматью несусветную. Ей-богу, житья нет, нужно куда-то за помощью обращаться», – с несвойственным ему многословием прояснял проблему Слепаков, рассказывая