Сталин. Жизнь одного вождя. Олег Хлевнюк

Каждый проходил этот путь по-своему. Иосиф Джугашвили поначалу вдохновлялся примером литературных героев, борцов за справедливость. Известно его увлечение романтической грузинской литературой. В романе А. Казбеги «Отцеубийца» Иосиф нашел один из первых идеалов и примеров для подражания. Это был образ бесстрашного и благородного разбойника-мстителя Кобы, боровшегося с русскими поработителями и грузинской знатью[65]. Имя Коба стало первым псевдонимом будущего вождя. Он чрезвычайно дорожил им, позволяя наиболее близким соратникам называть себя Кобой до последних дней жизни.

      Увлечение романтическим бунтарством, окрашенным в цвета грузинского национализма, закономерно привело молодого Сталина к поэтическим опытам. После окончания первого класса семинарии Иосиф принес свои стихотворения в редакцию одной из грузинских газет. В июне – декабре 1895 г. пять стихотворений были опубликованы. Летом следующего года одно стихотворение напечатали в другой газете. Стихи, написанные на грузинском языке, воспевали служение родине и народу. Когда Сталин превратился в вождя, его стихотворные опыты были переведены на русский язык[66]. Однако в собрание сочинений Сталина они не попали. Несомненно, Сталин понимал, что с образом революционера не вязались наивные и невыдающиеся строки:

      Жаворонок в облаках высоких

      Пел звонко-звонко.

      И соловей радостный говорил это:

      «Расцвети, край прелестный,

      Ликуй, страна грузин.

      И ты, грузин, ученьем

      Обрадуй родину».

      Хотя такие стихи «не украшали» Сталина-диктатора, они, видимо, свидетельствовали о благородных помыслах Джугашвили-семинариста. Следуя примеру демократической интеллигенции, он вдохновлялся идеями служения родине и народу. Эти смутные стремления в третьем классе семинарии получили практический выход. Иосиф вступил в нелегальный общеобразовательный кружок семинаристов и, судя по всему, выдвинулся в нем на первые роли. Члены кружка читали и обсуждали вполне легальные книги, которые, однако, были запрещены в семинарии. В кондуитном журнале семинарии было зафиксировано, что в конце 1896 и начале 1897 г. семинарист Джугашвили был уличен в чтении запрещенных книг, в том числе романов Виктора Гюго[67]. Неудивительно, что со времени вступления в кружок, с третьего класса, Иосиф стал все хуже учиться и все чаще нарушать режим.

      Постепенно инакомыслие Иосифа Джугашвили становилось более радикальным. Он перестал писать стихи и все больше интересовался политикой. Участия в кружке семинаристов было уже недостаточно. Жажда «настоящего дела» привела Иосифа в революционное движение. Он увлекся марксизмом и начал посещать нелегальные собрания железнодорожных рабочих. Согласно официальной биографии, в августе 1898 г., еще находясь в семинарии, Иосиф Джугашвили вступил в социал-демократическую организацию, работал пропагандистом в немногочисленных рабочих кружках. Знакомство Джугашвили с марксизмом не