– Мади искал.
– И зачем он тебе понадобился? Вы ведь вроде не друзья.
– Да вот… хотел поколотить его как следует.
– А… Ну это дело нужное. Что там еще Дэгфинн говорил?
– Говорил, что у дальней опушки на ночь привяжут Русалочку.
– Это еще зачем?! Хочет, чтобы ее лось полюбил?!
– Он думает, что демоны в темноте придут и выпьют ее кровь. И еще сказал, что они не едят мясо, оно останется и можно будет его забрать.
– А почему Русалочку? У нас хряк уже староват, молодой может его подменить. Лучше его пусть привяжут, корову как-то жалко.
– Не знаю. Может, Дэгфинн думает, что хряк вонючий и демоны им побрезгуют.
– Преподобный уже сам не знает что думать. Мне начинает надоедать все это. Слышал, что с младшим тезкой Мади делается?
– Вроде пухнет он.
– Вот-вот. От голода все. Дети первыми мрут, уж я-то знаю. Так ты принесешь руду?
– Поговори с Дэгфинном. Если он скажет, что я могу день-другой не охотиться, то схожу. Не хочу с ним ссориться, он злопамятный.
– Что тебе Дэгфинн и ссоры с ним? Поругается, и все. Я говорю: принеси руду.
– А он потом будет обзывать меня нахлебником, а за ним все старухи начнут в спину плеваться.
– Много не наплюют.
– Мне не нравится, когда они так делают.
– Как трудно с тобой толковать. Ладно, увижу преподобного, договорюсь, твоя взяла.
– Колун можно взять?
– Бери. Только вернуть не забудь.
Глава 2
На полпути к дверям дома Дирта перехватил пес со сложной родословной: примесь волчьей крови была столь серьезной, что он даже лаять не умел. Зато умел вилять хвостом и делать невыносимо жалобные глаза, чем сейчас и занимался.
– Для тебя ничего нет, – категорично заявил ему Дирт. – Иди, мышей полови в поле: и людям польза, и брюху радость.
Пес вздохнул, будто человек, полностью разочаровавшийся в жизни, и печально опустил голову, а Дирт, продолжая продвигаться к двери, решил его немного утешить:
– Если завтра что-нибудь добуду, все кишки тебе принесу. Требухи не дам, сам должен понимать, время голодное. Да и насчет всех кишок загнул, но что-нибудь точно тебе перепадет – обещаю.
Руки Дирта были заняты мисками. Класть их на землю он считал слишком простым вариантом решения проблемы и потому с дверью управлялся усилиями ног. То, что створка отворялась наружу, его ничуть не смущало, главное, правильно поддеть носком угол и не делать резких движений, иначе неминуемо обольешь руки горячей похлебкой.
Далсер был единственным человеком во всем мире, к которому Дирт обращался на «вы» без душевного скрежета. И ему даже в голову никогда не приходило, что в этом есть что-то неправильное. Лэрд и «ты» гармонировали друг с другом так же, как донельзя злющая кошка с разъяренной собакой.
Справившись с дверью, Дирт, заходя, ухитрился подцепить створку ногой, и она захлопнулась почти до конца, оставив узкую щель. Комната в доме была всего одна, зато приличных размеров. Центральную часть занимал огромный стол,