Теперь я могла рассмотреть своего мучителя повнимательнее. Это был двухметрового роста мужик впечатляющих габаритов. Денис стоял надо мной, и просто по тому, какой была его обманчиво спокойная стойка, можно было сделать вывод – он профи. Спецназовец, очевидно. «Альфа» или еще что-то элитное…
Потом я присмотрелась повнимательнее и поняла – здесь что-то не так. Под растянутыми трениками и майкой-алкоголичкой было отлично видно, что мышцы уже начали заплывать жиром, живот валиком нависал над резинкой штанов. Так всегда бывает, когда тренированное тело лишают привычной нагрузки. Кто не верит – пусть посмотрит на бывших спортсменов…
Денис был небрит – щетина отросла настолько, что светлым свалявшимся пухом лежала на щеках. Постричься парню тоже не мешало бы. И еще принять ванну… Вот единственное, чем не пахло от соседа, – так это алкоголем. И это было самым печальным.
Когда человек совершает глупые поступки в состоянии алкогольного опьянения – это одно. Бьет посуду, лупит жену, бросается на соседей… А вот когда подобное случается на трезвую голову – дело плохо. Перед нами либо законченный садист, либо потенциальный пациент психушки, и неизвестно, что лучше… в смысле, хуже.
Денис напал на меня, незнакомого человека, женщину. Скрутил профессиональным приемом и швырнул на пол. Не надо быть семи пядей во лбу для того, чтобы понять: намерения у мужика самые серьезные. У меня остается единственное средство спастись – быстро убедить соседа, что я не представляю для него ни малейшей опасности. Так, срочно вспоминаем правила ведения переговоров с психически больными гражданами. Кажется, пунктом первым там шло «Не провоцировать на агрессию…». В таком случае, своим повторным визитом в квартиру соседей я это правило уже нарушила.
Лежа на полу, я как могла внимательно осмотрела комнату, ища выход из патовой ситуации. Похоже, соседи-пенсионеры сдали свою квартиру вместе с мебелью. Вон тот до неприличия продавленный диванчик я хорошо помню, а в этом устрашающем сооружении со старомодным названием «сервант» громоздились сущие горы разнообразной посуды, собранные пенсионерами за долгую трудовую жизнь. Сейчас вся эта красота – чашки, синие снаружи и золотые внутри, тарелки с надписью «Общепит» по ободку и скульптуры, изображающие группы пионеров, сплошным ковром осколков покрывала центр комнаты.
Новым жильцам принадлежало немногое. К примеру, фотография светловолосого мальчика лет пяти с траурной черной лентой по краю.
– Слушай, развяжи меня, а? – попыталась я наладить контакт. Судорожно вспоминая правила общения с психами, я выудила из памяти, что следует как можно быстрее перехватить инициативу. «Можно, я встану?» – «Ну встань». – «А можно, я позвоню?» – «Звони». – «А в больничку поедем?» – «Поедем…»
Ну, это идеальный вариант