– Я слышала, что у Петра появилась новая привязанность.
– Это правда, – согласился Голицын; в свите Петра Алексеевича у князя были свои люди, которые докладывали ему о каждом шаге царя. – Монахом он не живет. Сейчас у него немка Анна Монс. Лет пять назад она приехала в Москву из Вены.
– Чем же она занимается?
– Ее отец продает вина, да вот еще кренделя разные. А Анна Монс при нем.
– А вино вкусное? – неожиданно спросила царевна.
– Сладкое, – кивнул Василий Васильевич. Улыбнувшись, добавил: – Вот в этом вся причина. Производство вина у них семейное дело. Много лет этим занимаются – его отец, он сам и его братья.
– Как же они в Россию-то попали?
– Однажды его брат добавил в вино сахара, чего у них нельзя делать под страхом смертной казни. Вот ему и отрубили голову.
– Ужас-то какой! – вымолвила государыня.
– Стали преследовать всю семью, он вынужден был уехать в Россию.
– А девица-то хоть хороша? – неожиданно спросила царевна, просверлив полюбовника черными глазами.
Князь Василий Голицын видел австриячку дважды. Высокая, смуглая, худощавая и столь непохожая на всех русских женщин она невольно притягивала к себе заинтересованные мужские взгляды. Даже смотрела она иначе, чем русские бабы – открыто, с некоторым вызовом. Московитка при разговоре очи в землю потупит, а у этой лукавство так и брызжет, как будто бы на грех подбивает. И князь не однажды ловил себя на грешных мыслях: «Сграбастать бы такую любаву да в лесок!».
Так что Петру Алексеевичу можно было даже позавидовать.
Князь деланно нахмурился, стараясь не выдать распиравшего веселья нечаянной улыбкой, и проговорил, посмотрев на удаляющегося кота:
– Тощая больно. Не по мне!
Вот теперь можно было посмотреть на государыню. На лице царевны застыло удовлетворение. Не подвел полюбовничек!
– Хм... А Петру, значит, приглянулась?
Вновь Голицына одолело веселье, насилу справился: как же такая девка не понравится! Разодрал уста и смех, готовый уже было вырваться наружу, обратил в легкое покашливание.
– Кхм... Кхм, – задержал Василий Васильевич кулачок у рта. – Видать, приглянулась. А ему все бабы нравятся, – безнадежно махнул он рукой. – Ни одну мимо себя не пропускает.
– А есть среди них такие, которые могли Петру голову задурить? – неожиданно спросила царевна.
Всей Москве было известно, что, кроме баталий, Петра Алексеевича интересовали девицы. В иные времена государь напоминал кабана в период гона, и для него подчас не имело значения, какая именно барышня находится рядом, какого она сословия, а то и возраста. Подхватив ее за талию, он спешил уединиться в укромном уголке. Но никто не сомневался, что предпочтение Петр отдавал немкам. Вот потому и хаживал в Кокуй.
Поговаривали, что мимо себя царь не пропускал ни одну хорошенькую чужеземку.
Однако в нескончаемой череде его любовных побед особое место занимала