– Дело твое, Мулла... Сержант! – крикнул Беспалый.
На его окрик вошел могучий детина. Сержант тупо уставился на созвездие звездочек на яркой наклейке и бодро отозвался:
– Слушаю, товарищ подполковник!
Подполковник невесело хмыкнул – создавалось впечатление, что служивый обращался к наполовину выпитой бутылке. До дембеля парню оставалось полгода, и он думал о том, что на гражданке будет хавать только селедку с картошкой, а пить станет именно дорогой коньяк.
Блажен, кто верует!
– Локалка сейчас заперта. Проводи Муллу до барака.
Тимофей Беспалый вышел на пенсию двадцать лет назад. Теперь в нем невозможно было узнать прежнего начальника колонии, от одного движения бровей которого у заключенных от страха поднимались на затылке волосы. Теперь он был тих, улыбчив, любезен со всеми, по утрам кормил голубей раскисшим хлебом и нежно гладил по макушкам соседских ребятишек. Он умело наслаждался каждым дарованным ему днем, и создавалось впечатление, что его предыдущая жизнь была всего лишь затянувшимся предисловием к настоящему покою.
Тимофею уже перевалило за восьмой десяток, однако выглядел он лет на шестьдесят. В поселке упорно поговаривали, что он не лишен еще мужицкой силы и частенько по вечерам захаживает к буфетчице автовокзала, сорокалетней разбитной бабе, потерявшей три года назад мужа.
Несмотря на заслуженный отдых, Беспалый не менял привычного режима: рано вставал, поздно ложился и продолжал баловаться железом, выжимая двухпудовые гири.
Единственное, чего ему не хватало, так это присутствия сына, который сутками пропадал в колонии, как будто бы сам отбывал срок. Тимофей Беспалый любил сына, и это чувство не угасло в нем даже с повзрослением Александра. Более того, привязанность к сыну переросла в некую страсть, и если он не видел Александра хотя бы сутки, то начинал глубоко страдать. Александр, зная, что после смерти матери отец остался абсолютно одинок, старался навещать его как можно чаще. Иногда он даже жил у отца по нескольку дней. В подобные минуты старый Тимофей разительно менялся: молодел, становился шаловлив и в своих чудачествах делался похожим на шестнадцатилетнего подростка. Когда время подходило к расставанию, старший Беспалый напоминал капризного ребенка, у которого отобрали любимую игрушку.
В этот день Александр пришел неожиданно рано.
Он едва кивнул отцу и, не разуваясь, прошел в комнату.
– Отец, – устроился Александр в мягком удобном кресле, крепко обхватив широкими ладонями подлокотники. Под пальцами он ощутил шероховатую поверхность дорогого материала. – Ты мне никогда не рассказывал о своей прошлой жизни. А ведь она у тебя