31 августа, среда
Лето улыбнулось, бросило горсть блесток радости и печали, ошеломило новым и… умчалось! Завтра уже начнется моя двойная жизнь. Одна (актерская) в школе и с барышнями, другая (почти что актерская, даже совсем) дома и в обществе. А летом я живу только второй. Она более легка и не так противоречит моим понятьям, как первая… О, та – полный контраст моей натуре! И притом безумно трудная. Движенье – думай, слово – думай; мнение – хитрость, умноженная на дипломатическую рассудительность. В школе я слыву умной, приличной, миленькой девочкой, с ясными, спокойными взглядами и comme il faut’ными воззрениями. В обществе – холодна, ровна, ласково-нежная, то вызывающе дразнящая, то молчаливая и надменная! А сама собой бываю не очень часто.
Сентябрь 4, воскресенье
Сегодня вечером «pa», мама и я уехали к «Медведю»[173]. Я думала, что будем только в обществе г-на Иванова с женой, но оказалась еще большая компания, так что нас было двенадцать человек. Обедали в отдельном кабинете. Раньше это слово меня шокировало, пожалуй, даже возмущало. «Quoi, quoi? O, Dieu, en voilà vie misère»[174], – говорила я, если мне кто говорил об обеде или ужине «там». Но… на самом деле rien de particulier[175]. Обстановка холодная и неприятная. Мне не очень понравилось. Хотя… может быть, зависело от общества, которое мне абсолютно незнакомо и даже чуждо. М-mе Бер слишком резкая, слишком свободная дама; балерина К. натянутая и невероятно противная. Остальные… rien du tout[176]! Только г-жа И. очень мила, симпатична и немного застенчива. Не знает светских правил, проста и естественна. Он… очень ничего!
Сентябрь 5, понедельник
Сегодняшний вечер провели с Ивановыми в Палас-театре. Я в первый раз слышала Плевицкую и Тамара[177]. Обе на меня произвели большое впечатление, но совершенно разное. Плевицкая – настоящая русская женщина с простым лицом, некрасивыми руками и ногами. Но какая глубина и яркость передачи народных и разбойничьих песен! Это чистое отражение русской, непосредственной, удальски-смелой и беззаботной