Больше всего из прибывших на сходку москвичей Леонида волновал вор в законе по прозвищу Шейх. Вернее, не он сам, а его слово, которое он обязательно должен будет сказать под занавес. И он, и Республиканец, и Пилот.
Бодрости и уверенности Кулагину придавали и лица его соратников, присутствовавших здесь же за большим, богато накрытым столом. Горшаков без перерыва курил, но Кулагин видел, что заветный портсигар со шмалью лежит перед Артемом нетронутый. Вершинский одобрительно качал головой. Сидевший по правую от него руку Левинсон так же, как и сам Леонид, не спускал напряженного взгляда с москвичей. Лебедев, Протас, Жженый, Сашка Иванов… Все были здесь.
Но были и те, чье присутствие Кулагин считал крайне нежелательным. Однако обойти вниманием этих людей и элементарно не позвать их на большой сходняк он тоже не мог. Они расположились кучной компанией по другую сторону стола. Держались, что называется, особняком. Хмурые лица Гаджиенко, Круглова, Антипова, Клочкова не внушали Леониду излишнего оптимизма. Как и лицо Нестора Шумского, потупившего глаза и сосредоточенно крутившего меж пальцев спичечный коробок. Эти люди по-прежнему представляли оппозицию Кулагину. Недавняя кровавая расправа над Малыгиным, Зубковым и Коляном-Кипятком, весьма наглядно и качественно исполненная Мазитовым и Копниным, не принесла приверженцам коалиции ожидаемых результатов. Скорее, наоборот, угроза физической расправы над несогласными еще больше озлобила Шумского и его приспешников. Нестор упорно стоял на своем. Надежда на то, что старый приятель одумается и в итоге одним из первых примет его позицию, таяла у Кулагина с каждым днем.
– …Таким образом, создание местного новоречинского общака, с которого будет регулярно отстегиваться процент в большую кассу столицы, выведет наш город совсем на другой уровень, – Леонид говорил практически на автопилоте, словно читал текст с листа. В горле у него пересохло, но Кулагин мужественно держался. – Плюс та самая централизация криминалитета, о которой я говорил в самом начале. Установление внутреннего порядка, организация. То есть такая же жесткая система, как в других, более крупных городах России. То, что стало теряться и забываться в последние годы, и особенно с того самого момента, как развалился бывший СССР…
– Почему это стало теряться? – вскинул голову Шейх.
Кулагин открыто улыбнулся. Он был рад, что за все время, пока он говорил, его впервые перебили. Задали встречный вопрос. А это уже было похоже на дискуссию, а не на монолог.
– Рост беспредела. В последнее время он стал слишком велик. Мы не можем не признавать этого. Такова суровая действительность. – Кулагин чувствовал себя отлично подготовленным к выступлению оратором, которого