Михайловский захлебывался от переполняющих его эмоций. Казалось, он готов пойти не только на любые условия, но и на любые унижения, лишь бы получить деньги. Ткаченко стало немного не по себе от такого эмоционального натиска.
– Ладно. Успокойся, не ори, – сказал он. – Про ремонт я сказал, чтоб ты не слишком борзел. Да и Андрей так машину залатал, что она лучше, чем новая, стала. Кстати, времени уже много, ты бы пошел, проверил машину перед гонками… А о деньгах сейчас не думай. Финишируешь первым – вернемся к этому разговору.
Михайловский медленно поднялся со стула. Он чувствовал себя совершенно разбитым. Сердце то с бешеной силой колотилось, то замирало, в горле пересохло, а глаза застилала мутная пелена. Он собрался с силами. Опершись руками о столик и глядя на Ткаченко сверху вниз, он очень волевым тоном произнес:
– А с наркотой я завяжу. Сам решил. – И не дожидаясь ответа, быстро пошел к выходу.
– Хорошо, Витя! Ты к машине иди, я сейчас подойду! – крикнул ему вслед Ткаченко.
А про себя подумал, что не в первый раз слышит от Михайловского эту фразу, чтобы принять ее за правду.
Хотя физически, после всего сказанного, Михайловский чувствовал себя немного лучше, однако душевного комфорта он не испытывал. В состоянии крайней озлобленности он отправился к «отстойнику», месту, куда перед гонками пригоняли машины Ткаченко, за которыми тщательно следил и которые зорко оберегал от конкурентов Андрей, механик – золотые руки, а по совместительству охранник, давний знакомый Михайловского. Их знакомство началось примерно десять лет назад. Это был период жизни Михайловского, когда он под заказ перегонял иномарки из Европы в Москву. Бизнес этот был не легкий и не всегда легальный. По любому вопросу он обращался к Андрею, для которого не составляло труда перебить номера в соответствии с документами, не говоря о придании товарного вида машине перед продажей.
– Привет, Андрюха, – поздоровался Михайловский, увидев только ноги, торчащие из-под кузова машины.
– О, Витек! Здорово! – выползая и кряхтя при этом, приветствовал его Андрей. – Прости, брат, руки не подам. Грязные у меня ручки, – громко рассмеялся он.
Грязными у Андрея были не только руки, но и спецовка, и лицо, и даже волосы, казалось, были в машинном масле.
– Ну, принимай девочку! – Он схватил тряпку, валявшуюся рядом, быстро вытер об нее руки и, подойдя к машине, которую должен был вести Михайловский, положил руку на капот. – Ты только посмотри, какое я личико из ее разбитой морды сделал. Это ж работа, достойная пластического хирурга! – Он снова рассмеялся, открыл капот и с гордостью произнес: – А внутренности? Не движок, а сказка!
Михайловский подошел к машине и невидящими глазами уставился на двигатель.
– Да,