Навстречу Улиссу, пыхтя, проковылял мальчишка с санками. Других детей не было видно. Их вообще стало меньше в последние годы, словно старая болезнь, передававшаяся во многих семьях от родителей к детям, накопила достаточно сил и решила, наконец, покончить с Городом. Большинство детей рождались либо совсем немощными, либо… Улисс невольно поежился. Либо такими, как Увалень, теткин сын…
Старики говорят, что дело можно было бы поправить, если бы в Город пришли люди со стороны. Да уж больно далеко они, те люди, а может, их и нет совсем.
Улисс нырнул в узкий лаз, на коленях протиснулся через дверь, в небольшом тамбурке снял верхнюю куртку и наконец вошел в дом. Здесь было тепло и душно.
Ржавые кирпичные стены, прикрытые кое-где шкурами, поблескивали от сочившейся из почвы влаги. Тетка, ворча, возилась у печки, в дощатом загоне храпел Увалень, а у стены на низком топчане, укрытая шкурами, лежала Ксана – сестра Улисса.
– Дров-то принес, нет? – рявкнула тетка, оборачиваясь. В руке у нее была деревянная ложка с дымящимся варевом, и Улисс сразу вспомнил, что вчера ему так и не удалось ни разу толком поесть.
– Днем схожу, – ответил он и зачерпнул из ведра полковша талой воды. Вода была совершенно безвкусная, а значит – хорошая.
– Где ж ты шатался все утро, что и дров ни хворостинки не мог прихватить?
– Сторожа позвали, – сказал Улисс, – свирепень ночью приходил, под воротами рыл…
– Ох! – тетка уронила ложку в горшок с варевом, – да что же это! Страх-то какой! Разве мало на нас всякой погибели? Уж и так заживо гнием, ни еды ни питья не видим. – Она выловила ложку и стала снова мешать в горшке, причитая:
– Ой, как пойдет он дома рыть да людей таскать! Ой, смерть наша!
– Не пойдет, – сказал Улисс, вылив недопитую воду обратно в ведро. – Теперь ворота на ночь будем свинцовыми чушками закладывать. Свирепень их больше мяса любит…
Он подошел к топчану и сел на край. Ксана не спала. Ее большие глаза пристально смотрели на него из глубины зловещих черных кругов. Улисс вспомнил, какая она была красивая и здоровая, и ему снова стало невыносимо тоскливо.
Когда-то весь Город завидовал их матери, считая, что двое нормальных детей в семье – это чудо. Редко кому выпадает такое везение, почти каждого проклятая судьба наделила каким-нибудь уродством или врожденной болезнью, но дети продолжали рождаться – природа оказалась сильнее человеческого страха.
За свою жизнь Улисс не раз видел, как умирают знакомые и близкие люди смертью стремительной и необъяснимой или медленной и мучительной, но никогда еще он не чувствовал так остро, что теряет часть самого себя. Почти каждую ночь Ксана снилась ему висящей над пропастью, и не было сил удержать ее и спасти.
Они всегда были вместе: Улисс и она, веселые, сильные, неустрашимые…
Беда случилась