Мчатрян сжал ручку красного дипломата, достал пистолет и пошел к городу через огромное чернеющее поле, усеянное военной техникой. Нога ужасно болела, а идти нужно было не меньше трех километров. И все же он упорно ковылял дальше – среди танков, бронетехники и пожарных машин. То тут, то там он видел раскрытые дверцы и люки, которые поскрипывали от ветра. Кажется, здесь произошло сражение. Давным-давно, правда. Пролетела черная тень и устремилась на юг. Летучая мышь. И больше никаких животных.
Периодически Мчатрян проходил через участки, где еще лежал снег – и тогда он подозрительно хрустел под ногами. В одном месте сапог провалился и застрял – опираясь на больную левую ногу, майор с трудом вытащил сапог, но не один, а вместе с костяным «мешком» – грудной клеткой с ребрами. Так вот куда все исчезли… как совестливые капитаны древних галеонов, вы остались рядом со своими «кораблями».
Как и все остальные люди. Последний рейд показал – выживших в необъятной стране почти не осталось. Если раньше еще попадались выродки с шатунами, то теперь – никого. Конец человечества близок, как никогда. Но у него есть ответ на это. Конец Света можно отменить.
Скоро стемнеет – нужно быстрее найти собаку. И спрятаться. Время поджимало.
Мчатрян поднял из-под ног попавшуюся корявую дубину и оперся на нее. С этим костылем он пошел к городу намного быстрее.
****
Крылова срочно нуждалась в муже, а он словно испарился. Сумасшедшей кометой она носилась по Новому Илиону, зажигая все вокруг огненно-рыжими волосами. Крез играл роль хвоста для ее небесного тела – ничуть не отставая, что было похвально, учитывая его почтенный возраст.
Полковника Горина не было в кинозале Одеона, армейского клуба, хотя там было полно солдат, неохотно уставившихся на экран с «Кориоланом» в постановке Джози Рурк. Один из любимых видеоспектаклей их командира – но, не их. Краснобородый лейтенант Степан Сидоров, правая рука мужа, активно размахивал конопатыми ручищами, комментируя бой на экране. А на Древе Войны, сваренном давно покойным капитаном Фогелем из автоматов и гильз, привычно на подушке восседал кот-альбинос Оскар. Только из-за болезненного пристрастия кота эта инсталляция до сих пор и стояла в Одеоне – сам Горин давно хотел выбросить груду металлолома, и освободить место под вешалку. Вешалка для полковника была совершенно сакральным элементом.
Ни Степан, ни солдаты не жаловали полковничью жену симпатиями, считая Елену Ивановну стервой и высокомерной выскочкой. Ученая, в принципе, отвечала им взаимностью, поэтому с превеликим удовольствием ретировалась из Одеона. Вот только и в пищеблоке мужа не было – хотя, по словам Сидорова, полковник должен был проверять, как замариновали мясо для шашлыка.