– Пансионат-то ваш за городом? Природа, свежий воздух? – вставил Боря.
– Да, природа. Условия приличные. Питание, медицинское наблюдение, охрана – все как полагается. Элитный дом престарелых, так, наверное можно сказать. Но у нас принято называть пансионатом. И это правильно. Обычно не думают, как обидно звучит: дом престарелых, пенсия по старости и тому подобное. Дионисий, надо отдать ему должное, это понимает.
– Стало быть, загородный домик, где вы живете, принадлежит "Курсам"?
– Разумеется. Но это не домик, как вы, возможно, подумали. Это обширное здание. И там живет много народу. Многие из тех, кого вы видите в аудитории.
И все они пожертвовали свою недвижимость в обмен на чудесную жизнь в пансионате? Наверное. Борис не стал задавать этот вопрос, осторожность не помешает.
– А дорога, транспорт? Это, наверно, немного обременительно?
– Нисколько. Нас доставляют туда и обратно на автобусе.
5
Оля девушка красивая. Возможно, не самая красивая на свете, тем более на фоне совсем юных, разукрашенных тату, развязных девиц, которых здесь оказалось в избытке, однако в своей возрастной группе очень даже ничего. (Оле недавно стукнуло тридцать два, но выглядит она, естественно, моложе). Итак, она красива. К тому же совсем не дура, но кто про это знает? То, что ее пригласили принять участие в дискуссии, конечно же, не оттого, что она так умна. На семинарах, а она посетила уже пять занятий, Ольга ни разу даже рта не раскрыла, сидела себе с серьезным таким лицом. Лицо, надо думать, понравилось. Из дневника пропавшей Вари Ольга имеет некоторое представление о дискуссиях, потому немедленно согласилась. Хотя приглашение исходило от типчика, последнего в списке из тех, с кем она, возможно, стала бы делать это. Тощий, кудрявый, очень вялый, с черными, с заметной сумасшедшинкой глазами, называется Мишей, он прочно уперся в нее этими своими глазами и медленно, словно преодолевая заикание, выдавил наверняка заранее заготовленное приглашение.
А до того состоялся его, Миши, бенефис. На последнем семинаре «Курсов» он был ведущим, представлял фильм Алехандро Ходоровски "Сказки Ходо" – примитивнейшие новеллы-притчи со снисходительными и притом весьма спорными комментариями автора, который светится переполняющей его любовью к самому себе и своим высказываниям. Но гвоздь программы – сопровождение просмотра. С невозможно замедленной артикуляцией ведущий поведал о многогранных талантах Ходоровски, затем настала пора демонстрации фильма. По окончании каждой из притч следовала пауза, и ведущий грустным голосом, однако, с оттенком высокомерия, вопрошал: "Кто-нибудь что-нибудь понял? Есть желающие высказаться?" Высказаться подмывало, но Оля промолчала. И вот награда – она приглашена в дискуссионный клуб.
Отец умер от рака, когда Оле было всего шесть лет. Она его плохо помнила, только почему-то врезалось в память, как он жадно ел арбуз, вгрызаясь в зеленую корку. От отца она унаследовала несерьезную фамилию Бублик. Ольга Бублик