Гордиев узел Российской империи. Власть, шляхта и народ на Правобережной Украине (1793-1914). Даниэль Бовуа

в областях присоединенных от речи посполитой польской к Империи Российской есть род жителей именуемых чиншевая шляхта [курсив мой. – Д.Б.]…» Не найдя эквивалента в русском языке, Зубов таким образом русифицировал польское определение szlachta czynszowa. В оправдание предлагаемых действий он обращал внимание на эксплуатацию, жертвами которой становились эти люди, которые живут на чужой земле и, «не имея никакой собственной недвижимости, а будучи порабощены из давных времен тамошними вельможами», платили чинш, т.е. оброк, в размере от 25 до 30 рублей серебром с плуга и выполняли разные работы и услуги по распоряжению владельцев имений. Поскольку ранее эта шляхта голосовала на сеймиках (мы уже знаем, чего стоит этот миф), то могла влиять на процесс принятия решений, а потому помещики добивались ее расположения. Но теперь, зачастую бунтарские, сеймики потеряли, согласно Зубову, какой-либо смысл, а потому, бедневшая на глазах, эта группа шляхты нуждалась в защите. Как пишет Зубов: «Ибо владельцы земель, не имея больше причины их ласкать без сомнения еще большей ценой заставят их платить за земли, которые они обрабатывают [это замечание не было лишено смысла. – Д.Б.] и какие бы ни были принимаемы от правительства меры к удержанию прав их, но если они останутся по-прежнему на землях владельцев, всегда будут открывать случаи, где сие найдут способы утеснять их и делать им разные неудовольствия…»

      Подобные великодушные размышления кажутся достойными человека эпохи Просвещения. Кроме того, Зубовым частично представлена картина эксплуатации, жертвами которой становилась безземельная шляхта. Однако, как бы он ни провозглашал себя ее защитником, борцом за ее благополучие, ему не удалось в вводной части скрыть истинных целей, а именно: отобрав эту рабочую силу у польских помещиков, использовать ее в интересах Российского государства. Зубов не принял во внимание две существенные преграды, которые так и не удастся преодолеть Российской империи на протяжении целого столетия: идеи шляхетского братства и равенства, несмотря на экономическую эксплуатацию, продолжали иметь вес. К тому же эта шляхта, по-своему происхождению частично руськая, была крепко привязана к родной земле, а потому надежды царского фаворита на легкое достижение ее согласия переселиться были напрасными.

      Зубову так хотелось убедить любовницу в осуществлении своих замыслов, что он прибегает к преувеличениям: «Они еще при бывшем польском правлении, негодуя крайне на высокие подати платимые ими владельцам за наем земли приносили бывшему екатеринославскому губернатору Каховскому неоднократные просьбы о позволении им селиться на свободных землях оной губернии и некоторые из них даже не требовали никакого от казны пособия, а потому нет сомнения, чтобы они не согласились с радостью исполнить сие самое ныне, если благоугодно будет Вашему Императорскому Величеству вместо их настоящих жилищ, где они терпят изнурение и огорчения, пожаловать им свободные и изобильные земли». Естественно, губернатором этой обетованной земли был Зубов.

      В