– Какой же он у вас! – говорила недовольно врачиха и уводила своё всхлипывающее чадо домой.
– Игорёша, нам надо серьёзно поговорить… – начинала читать мне долгие нотации мать, от которых становилось совсем уже тошно и тоскливо.
Если папа был дома, он всегда за меня заступался:
– Молодец, сыночек, с бабами по-другому нельзя. Не заметишь, как на шею усядется, тогда её оттуда не сгонишь.
– Чему ты ребёнка учишь? – возмущалась врачиха.
– Чему надо, тому и учу. Он у меня казак.
После этого дочка отправлялась на кухню, к мамочке, которая ещё долго о чём-то болтала с моей мамой, воняя на всю квартиру своими сигаретами, которые она курила одну за другой. Я же заворачивался с головой в одеяло и лежал так по несколько дней, пока, наконец, не появлялась дама с вуалью, чтобы в очередной раз пройти совсем рядом, настолько близко, что я мог слышать лёгкий, почти незаметный аромат её волшебных духов.
Я никогда не считал её сном, наоборот, я всегда был уверен, что она настоящая, что она где-то рядом, где-то совсем близко, буквально на расстоянии вытянутой руки. Не даром же наши сны настолько соприкоснулись, что превратились в один единый сон, перевернувший полностью мою жизнь. Я рос, взрослел, формировался, становился личностью под влиянием этого сна. Дама с вуалью никогда не выходила у меня из головы. Более того, все свои мысли, все поступки я расценивал исключительно с позиции: а как это понравится ей, и вечером, перед сном, я мысленно просил у неё прощения, если что-то в моём поведении было не так, не по её. Она была моим наваждением, паранойей, моим Богом и Дьяволом в одном лице, и в то же время она была моей тайной, моей самой страшной тайной, которую я никогда никому не рассказывал. Для всех остальных я был нормальным, правда, немного необщительным ребёнком, что я постарался исправить, когда стал немного взрослей. Она была моим пропуском в тайную, известную только нам реальность, куда не было входа для посторонних.
Была весна. Выдался один из тех удивительных дней, которые случаются обычно в апреле, иногда в марте, когда буквально во всём чувствуется наступление весны. Я медленно брёл по одной из центральных улиц, стараясь не пропустить ни единого мгновения замечательного дня. Странно, но людей на улице было мало, гораздо меньше, чем обычно бывает в это время дня, что не могло меня не радовать. Люди тоже были весенними, словно бы оттаявшими от зимней стужи. Они были в плащах и куртках, а некоторые женщины были уже в туфлях. Они больше не казались мне страшной, безликой, угрюмой массой. В них появилась индивидуальность, появилась жизнь. Я даже почувствовал искреннее любопытство, впервые мне захотелось посмотреть на их лица, на одежду, на манеру поведения, попытаться понять, что происходит у них в душах.
Я настолько увлёкся рассматриванием людей, что не сразу увидел её. Она шла мне навстречу. Продолжай мы так идти, мы бы столкнулись лбами. Она тоже выглядела