Сомлел парень, подумал Джамаль и, протянув руку, слегка подтолкнул синдорца в плечо.
– Неважный из тебя сторож сегодня, генацвале. Ложись спи, а я посижу… посмотрю на небо, поговорю со звездами…
– Со звездами еще наговоришься, – сказал Скиф, приподнимаясь на локте. В отблесках костра его светлые волосы отливали рыжинкой, зрачки поблескивали, как две крупные аметистовые бусины. – Надо бы нам сперва бабки подбить да вешки расставить – так, чтоб каша по одну сторону, а масло по другую… Ну, привести все в систему, иначе говоря.
– Это в какую такую систему? – поинтересовался Джамаль. – В твою, что ли? Так мы уже в нее приведены, дорогой. Тебя Нилыч завербовал, а меня – обстоятельства. Верно говорю?
Компаньон досадливо нахмурился.
– Погоди! Давай-ка закончим сперва с одним, а потом примемся за другое… – Он бросил взгляд на клевавшего носом синдорца и спросил: – Выходит, паренек, амазонки наши тебе прямая родня? Или я ошибаюсь?
Голова Сайри качнулась вверх.
– Амма-сонки? Что за амма-сонки, господин?
– Ах, дьявол… Ну, я про женщин из города говорю… про тех, что пришли в степь из ваших синдорских лесов… Они – твои родичи, так?
– Давно было, – пробормотал Сайри, – давно… Мудрые – те, что не спят – повелели женщинам брать мужей со всех мест… из леса и с гор, из Мауля и Ронтара, Хиббы и страны Кирим… Теперь в них другая кровь… нашей – капля…
Веки юноши опустились, но Скиф не собирался оставить его в покое.
– А как они себе мужей выбирают? Надолго? На время или навсегда? Эй, не спи! – он похлопал синдорца по плечу.
– Берут… по-разному… господин… – губы Сайри едва шевелились. – К нам приезжают… берут… в ночи трех лун… увозят с собой… им не откажешь…
Внезапно он повалился на бок и засвистел носом, чему-то улыбаясь во сне. Быть может, увидел свою девушку, ожидавшую на берегах Петляющей реки; быть может, снились ему городские башни из серого камня и другая девушка-незнакомка, что обучит из лука стрелять, копьем колоть и мечом рубить. А может, он просто был счастлив, ибо уберег свою душу от лап демонов и нашел грозного защитника – самого Владыку Ярости Паир-Са, спустившегося с багровой луны. Неважно, что покровитель воинов пожелал называться человеком, пришельцем из-за моря; разве