А вот в музей пойти можно было бы – чего только не увидишь, на какие неожиданные размышления не натолкнёт седая старина. Прошлое в настоящем – так это, кажется, называется, думала Татьяна, вспоминая последнюю поездку в Александровскую Слободу, почти в гости к Ивану Грозному. Вот где собрались энтузиасты – не анкетные, настоящие, делом своим увлечённые. Завели в подклет Покровской церкви, фактически подземелье, двери старинные, дубовые похоже, за ними закрыли – заперли, свечи зажгли (свет загодя вырубили), и зазвучали в жути этой стихари кровопийцы великого. Страшно стало, невыносимо просто, мураши аж до пят пробрали: казалось, ещё чуть-чуть – и сам самодержец явится, глазами безумными зыркнет, посохом оземь шарахнет – и поминай, как звали. Но всё чинно сорганизовалось – на полати рассадили, рассказали, как было и чего быть не могло, а потом вроде иммерсионного представления устроили (и слов таких не знали, а сделали), то есть с участием самих экскурсантов и погружением в мрачное прошлое наше. И отказаться никто не посмел почему—то.
В-общем, получилось здорово, но как представила себе каждый день такое, да по нескольку раз, так и задумалась – с ума сойдёшь, не состарившись. Можно, конечно, шоу сделать с новым сценарием – ни один квест не сравнится. Предложила своё – и, как водится, послали по кругу: заместитель, потом директор, комиссия и так далее. То ли не поняли, в чём суть современного подхода («новая нормальность» теперь называется, как довелось позже увидеть на афише одного из театров), а, может, и испугались креативности, но дело не пошло – видимо, прикипели к старине.
А ведь как складывалось поначалу: диплом «с отличием», и ребята вокруг гарцевали-кружили, и предложения делались, в разные фирмы—институты звали, но всё выбирала, думала, как бы не прогадать. И здесь не так, как хотелось бы, и работа не такая – тягомотина сплошная с режимом жёстким («у нас не опаздывают, нас не поймут»). Кто не поймёт, почему? Смешные её будущие (да так и не состоявшиеся) начальники – все как один с брюшком, сальными глазками посверкивали, а если возникали дамы бальзаковского возраста – сначала фигуру изучающе оценивали перед тем, как к сути перейти, но только сути было не больше, чем