Часть первая
Фургон, давно уже маячивший на горизонте, наконец, приблизился и, угрюмо рыча, со скрипом и стонами нехотя подползал к остановке. Тихоня, не любивший общественный транспорт, с удовлетворением отметил, что по счастью фургон оказался длинным, а значит есть надежда на свободные места и обладал большими окнами, а значит, в крайнем случае, можно будет сосредоточиться на пейзаж за ними… С транспортом в Городе последнее время складывалась напряжённая обстановка. У кого есть такая возможность, предпочитают передвигаться на собственных самоходках. Старики стараются не отходить далеко от дома – только до магазина и обратно. А остальным тяжеловато – перевозку можно и не дождаться вовсе, а идти пешком километров по пятнадцать или больше мало кто может себе позволить – и времени на это нет и сил! Говорят, Поселенцы умеют так долго ходить и практически не уставать, но они в Городе не водятся… У них там хорошо, в Лесу. И вода чистая и воздух другой и еда натуральная. А механизмов, говорят, почти совсем никаких нет. Может оттого они такие крепкие? Тихоня, правда, ни одного живьём не встречал, но рассказов слыхал много, и видел изображения. Хотя… изобразить нынче можно что угодно… Тихоня забрался в салон, свободные места действительно были и он устроился на одно из них, – любимое с детства, – у окна. Фургон ещё какое-то время поотдувался, с лязгом задвинул двери и, задрожав всем своим проржавевшим телом, медленно отлепился от остановки. Путь предстоял долгий и Тихоня пожалел, что забыл взять с собой книгу. В окно смотреть быстро надоело, и он стал вспоминать аудиенцию у Белого Дракона. «Странно, – подумал Тихоня. – Не спросил, почему я ухожу!.. И более странно, что отказывался подписать заявление… А потом, раз, и подписал. И дураком обозвал!.. Да… чем дольше находишься в Школе, тем меньше понимаешь слова и поступки людей. Хотя, Белый Дракон утверждал, что именно этому нас и учит! Хорошо ещё, что не принялся расспрашивать, а то бы я про Волка наверняка ляпнул…» Вспомнился, кстати, последний разговор с Волком. Тот никогда не отказывал в общении, но всегда выдавал столько информации, что неподготовленному Тихоне по первости становилось плохо и приходилось прерывать сеанс, чтобы осмыслить всё услышанное. Потом стало попривычнее, выработалась какая-никакая стойкость к умопомрачительным откровениям и выводам Волка. Из всего массива получаемых сведений Тихоня удерживал в памяти едва ли десятую часть и постоянно возвращался к прежним темам, задавая одни и те же вопросы. Волк не сердился, а всегда с удовольствием отвечал снова и снова. Обыкновенно их разговоры длились нескончаемо долго и обоим