– Я вас слушаю!.. – резануло над ухом.
И тут его осенило… Не понимая, но отчётливо ЧУВСТВУЯ что делает, он поднял глаза на экзаменаторшу и заглянул так глубоко, как только смог…
На полянке сидела маленькая девочка в белом платьице и играла с цветами. Он подошёл к ней и присел рядом.
– Привет!
– Здласьте, – ответила девочка.
– Как тебя зовут? – спросил он.
– Ая.
– А меня Тихоня.
Девочка сосредоточенно обрывала лепестки у цветка.
– А ты знаешь, что цветы нельзя рвать? – спросил он.
– Потему?
– Потому, что они живые!
– Зывые? – удивилась девочка.
– Да. И всё чувствуют!
– Всё-всё?
– Всё-всё!
Девочка задумалась.
– А они слысат нас? – спросила она.
– Конечно.
– А потему они не говолят?
– Не знаю. Может мы их не слышим?
Поговори с ними…
– А ты умеес?
– Нет. Но я точно знаю, что они живые и
слышат нас. И чувствуют!
– Знатит им больно? – спросила она.
– Больно.
Девочка поглядела на растерзанный цветок и заплакала.
Тихоня придвинулся ближе, прижал её к себе и, поглаживая по голове, сказал:
– Ничего! Всё будет хорошо. Ты, главное, не спеши. Не спеши!
Девочка подняла голову, и серьёзно сказала:
– Я больсе не буду их лвать. Я буду
ухазывать и лазговаливать с ними.
– Ну, вот и хорошо. Прощай! Удачи тебе!
– Пака! – ответила девочка, улыбаясь и
утирая слёзы. – Пака!
Слабость навалилась тяжёлым ватным одеялом. Тихоня огляделся вокруг, приходя в себя и пытаясь собраться. Он снова посмотрел на экзаменаторшу. Глаза её были расширены, брови удивлённо подняты, и на лице, легчайшим отпечатком, светилась немного растерянная улыбка. Она тоже приходила в себя и совсем по-другому, внимательно и задумчиво, поглядела на Тихоню. Затем лицо её приняло прежнее выражение сухости и важности, она скользнула взглядом по сторонам, взяла в руки экзаменационный лист с несуществующим ответом и, глядя в него, громко сказала:
– Что ж, молодой человек! Предмет вы знаете плоховато! Но зачёт заслужили, и, надеюсь, во время учёбы в нашей Школе, вы восполните пробелы!
Тихоня не понял, что она говорит и открыл рот, чтобы переспросить…
– Вы свободны, – отчётливо произнесла экзаменаторша, – можете идти.
Не веря своему, такому уже совсем не чаянному спасению, а ещё больше поражённый