Все это совершенно сбивает Марека с толка.
Он сидит на бортике фонтана и смотрит, как закатное солнце, похожее на ломтик расплавленного масла, плывет между свинцовыми льдинами туч.
Но Марек не сдается, он снова и снова складывает эти путаные и глупые мысли у себя в голове, то так, то эдак, словно кубики с азбукой, чтобы получилось заветное слово. И кубики неожиданно складываются, и Марек получает ответ.
Катаржине нравится, когда ее секут розгами.
И Катаржина хочет, чтобы с ней обращались подобным образом.
Мареку сложно в это поверить, но другого ответа у него попросту нет.
Но порка, это, знаете ли, чертовски больно, и ужас как стыдно, это мольбы и слезы, и дрожащие губы, и страх, и чувство беспомощности и отчаяния! Марек знает, о чем говорит, пока он жил в Торуни его частенько наказывала старшая сестра, а когда переехал в Мажене, за воспитание взялась пани Фелиция. А еще был учитель физики пан Лисовский, который в течении учебного года порол поочередно всех учеников в классе, просто тем, кто ленился, доставалось больше других. Так-то оно так, но было в этом битье розгами кроме боли и унижения что-то еще, что-то неприличное и притягательное, что-то запретное, порочное, только Марек никак не может понять, что же это. Он снова представляет Катаржину с задранным ситцевым платьем, лежащую на козлах и замечает, что его член твердеет и поднимается в брюках.
Слышится гудок локомотива, и электричка, набирая ход, выползает из-за одноэтажного здания вокзала. Марек растерянно оглядывается по сторонам, словно позабыл, где он находится. Уже вечереет, а тетушка не любит, когда опаздывают к ужину. Марек поднимается с бортика фонтана и берет велосипед за руль. Низкое солнце бьет ему в глаза, Марек щурится, он не видит куда идет и случайно толкает велосипедом какую-то пани.
– Ой, простите! – извиняется Марек.
Женщина нагибается и растирает рукой лодыжку.
– Смотреть нужно, куда идешь, – говорит она сердито. – Ну вот, пожалуйста! Я об этот чертов велосипед чулок порвала.
Она хмурится, пинает туфелькой колесо велосипеда и идет прочь.
Марек смотрит ей вслед.
Пани, наверное, лет тридцать. Она худощавая, стройная, в черном коротком платье и черных чулках. Её рыжие вьющиеся волосы оттенка меди рассыпаны по плечам. Вечерняя прозрачная тень уже накрыла привокзальную площадь, и только