Идти Маше было, по сути, некуда. Марат… он, конечно, не бросит, но сейчас его нет в городе. Друзья?.. На них глупо даже надеяться. Несмотря на природную общительность и обаятельность, друзей как таковых не наблюдалось. Были мальчишки, которые не прочь приютить сиротку на ночь, но за этот приют требовали ни много, ни мало, интимной близости. С одноклассницами никогда нормально общаться не получалось вовсе, так по всему и выходило, что она осталась одна в большом городе.
И плакала, и кричала, спрятавшись в потайном уголке парка, вытирала слёзы и сопли рукавом, прикусывала руку, чтобы не сорваться на откровенную истерику, когда неподалёку проходили люди. Хотелось есть, хотелось спать, хотелось просто удобно присесть, устроиться. Чтобы кто-нибудь пожалел и приласкал. Человеческого тепла хотелось, отдачи на свою любовь! Но вокруг были лишь бездушные деревья, которые хоть и выслушают, но так ничего и не ответят. И столько пустоты, столько отчуждения вокруг, а она всего лишь маленькая девочка, которой некуда идти, некуда спрятаться.
Вспомнила о билете на самолёт, что оставила мать. Закусив губу, расстегнула рюкзак, достала скомканный клочок гладкой бумаги, пытаясь сквозь слёзы разобрать размытые строки. Рейс в восемь вечера – она ещё успевает. Сорвалась с места, словно за ней гнались, бежала и задыхалась, спотыкалась, но продолжала бежать. Отдышаться смогла только в рейсовом автобусе, что шёл по нужному маршруту. Опустила глаза в пол под пристальным взором контролёра, купила билет и уселась в дальнем углу. Аэропорт встретил суетой, вознёй, толпой народа, но разглядеть среди присутствующих свою мать Маша смогла практически сразу.
Длинноногую красавицу с хищным взглядом и красивыми каштановыми волосами пропустить было невозможно. В свои сорок девять лет, мама выглядела максимум на тридцать пять. Выйти замуж для неё было последним шансом на красивую жизнь, и она им воспользовалась. Воспользовалась, несмотря на дряхлеющего Фридриха, на его тягу к курению и на длинный список бывших жён. Хотелось закричать «я здесь, я пришла», но Маша слишком остро ощутила себя лишней. Лишней и ненужной в жизни матери, которая не крутила головой в поисках несовершеннолетней дочери, не искала глазами знакомую хрупкую фигурку, а весело ворковала с будущим мужем, вовремя смеясь над его глупыми немецкими шутками. Поглаживала лысину и мило улыбалась, когда того требовал момент.
Как токового, особого выбора и не случилось. Просто разворот на сто восемьдесят градусов и полная свобода действий. Осталось лишь придумать, что с этой свободой делать.
Трижды звонила Марату, но он не ответил. Телефон жалобно пиликнул, издавая последний стон, и отключился, а Маша снова оказалась в том самом парке. Бесцельно бродила по просторным тропкам и дорожкам, старательно обходила стороной шумные компании, ускользала от плотоядных мужских взглядов, отворачивалась от хихикающих девушек. Чудным дополнением к основной катастрофе стал