– О чём ты? Ты не понимаешь, о чём говоришь!
– Нет! Это ты не понимаешь! Ты хочешь, чтобы мой ребёнок смотрел на скандалы и драки? Ты хочешь, чтоб она начала заикаться от страха?
– Какие драки? Об этом ты мне ничего не говорила…
– Ах, не говорила! Да, не говорила! А зачем? Я не хотела тебя расстраивать. Слёзы градом хлынули из моих глаз, я бросила ложку и убежала в комнату. На голубом диване лежало скомканное одеяло, я укрылась им с головой и плакала навзрыд до тех пор, пока моих плеч не коснулись маленькие ручки. «Маш, успокойся. Всё же хорошо. Давай не плачь», – успокаивала меня Юлька. Я высунула голову из-под душного и темного покрывала и, всхлипывая, произнесла: «А я и не плачу». Большие Юлькины глаза заплывали солёной водой, и раскрасневшаяся, еле сдерживая слёзы, она смотрела на меня: «Перестань, а то я тоже зареву!» Она обвила мою шею руками и забралась ко мне на колени. В дверях показалась улыбающаяся голова: Танька пришла. «Что – тётушка с племяннушкой? Любуетесь?» – морща лоб и как-то по-особому поднимая брови вверх, спросила сестра.
– О чём горюете? – поинтересовалась Татка.
– Да вот, Машку успокаиваю! – выпалила Юлька.
– Это кто ещё кого успокаивает?! Смотри-ка, у меня весь ворот со спины сырой. Не знаешь, кто намочил?..
– Девки, пойдёмте поедим, а то у меня скоро обед закончится, так голодной и придётся идти.
После кушанья набралась целая раковина посуды. «Кто последний, тот убирает со стола и моет посуду», – выкрикнула я и побежала в комнату. Последней со словами «почему всегда я?» бежала ноющая Юлька. «Иди, иди, мой, раз проиграла», – ответила ей Танюха.
Таз с выбегающей из него пеной, готовый к водружению посуды, стоял на белом столе. Мелкая уже включила музыку на новом мобильнике, и могла спокойненько мыть тарелки и ложки, но чего-то ей все равно не хватало. «Машка! Маш-ка! Ма-ру-ся!» – кричала она меня.
– Чего? – приплелась я на кухню. – Чего ты орёшь?
– Посиди со мной. Мне скучно, – упрашивала она меня.
– Ладно. Только при одном условии: ты расскажешь мне какую-нибудь интересную историю! Предупреждаю сразу – анекдоты твои слушать не хочу.
– Ну, хорошо, – замялась Юлька и запустила руки в таз с горячей водой.
Переминаясь с ноги на ногу у места работы и заглядывая на потолок, она начала: «Когда ты лежала в Вологде в больнице, ну с Варькой-то… я решила прибрать в шкафу. Вытряхнула все шмотки на пол с одной полки, потом в ход пошла другая, а потом… потом я застыла от удивления. Вместе с моими платьями и юбками из шкафа летели деньги. Да не простые, а пятитысячные! Прикинь! Я обомлела. Прыгнула на пол, да давай собирать каждую – больше ста тысяч набралось! Ох, и радости тогда было. Вот, думаю, ща мамке отдам, а она со всеми долгами расплатится. Ты же знаешь, что у нас их много. Собрала, значит. Еле дождалась, когда мамулечка с работы придет. Она только дверь открыла, а я сама не своя хожу, подозвала её в стороночку, денежки протягиваю и говорю: «Смотри, сколько я нашла!» У неё глаза от удивления раскрылись.