Это мне? От него? Правда?
− Ой… а где ты…
Я не договариваю, мой голос стихает, и я смотрю на него. Ему весело и он улыбается так по-доброму, что мне начинает казаться, что это не игра.
− Целуй, − снова велит он. – За этот цветок.
Я краснею, но целую его в щеку, словно мы и правда в сказке.
− Не так, − недовольно говорит Денис и, вылезая из воды, хватает меня за подбородок, чтобы снова поцеловать так жарко и властно, чтобы мои трусики снова взмокли.
10. Не вторник
Денис совсем холодный. Капли воды срываются с его мокрых волос прямо на мое платье. Он целует меня так жадно, что я начинаю стонать в его губы и не замечаю, как оказываюсь во власти его рук.
Он укладывает меня на траву, и я охотно подчиняюсь, отдаюсь в его власть. Мои пальцы гладят его плечи. Они такие сильные, крепкие, почти каменные, только перекатываются под моими руками. Я млею от этого ощущения и краснею от своих мыслей. Мне очень хочется так же потрогать его попу. Будет ли она такой же жесткой или окажется упругой, как пружина. И… это нормально хотеть потрогать мужскую попу и сжать ее пальчиками как можно сильнее? Я не знаю, и думать об этом не могу.
Он снова задирает мою юбку, гладит бедра и заползает пальцами намного выше, гладит живот, а потом дергает лифчик вниз. Я вздыхаю, почти вскрикиваю, но его язык затыкает мне рот, превращая мои возмущения в глухой стон. Лямочки стянутого лифчика впиваются мне в грудь, дразнят соски и заставляют дрожать от нетерпения. Он спускает их с плеча и снова дергает лифчик. Я выгибаюсь, сама не понимая почему, меня просто ломает под ним, как безумную. Животом я упираюсь в его пресс и понимаю, что между нами нежное твердое желание.
Он отстраняется. Я приоткрываю глаза и вижу, как он усмехается. В его глазах блестят огни желания и предвкушения.
− Проси! − требует он.
Я закрываю лицо руками. Я понимаю, чего он хочет, в моей голове даже появляются слова, но они такие пошлые, такие неприличные, что я не могу их сказать. Я понимаю, что происходящее сейчас между нами совершенно неприлично, но…
Он отстраняется. Я понимаю, что его разгоряченное тело все дальше. Сейчас он снова скажет, что сегодня не тот день, а мне так горячо, и трусики так взмокли, что я хочу его всего в себя и сразу, хочу снова испытать то самое дикое чувство, что в первый раз.
− Денис, − шепчу я едва слышно.
Мой голос превращается в томный стон, мне стыдно за это, но я хватаю его за руку, только бы он не ушел сейчас.
− Я сказал не называть меня так, − глухо отзывается он и дергается.
− Прости, − шепчу я и отпускаю его руку.
Он все же встает и смотрит на меня свысока, зло, почти страшно.
− И чего ты хотела? − спрашивает.
− Можно сегодня будет вторник? − шепчу я и не знаю, как его теперь называть и стоит ли бояться.
Да и разве можно говорить такое?
Он усмехается. Зло сменяется на его лице чем-то вроде азарта. Он указывает на плед.
− Стань раком и сними трусы, − велит он мне.
Я оборачиваюсь в сторону