Родители с детства изводили меня всякими придирками, почти никогда не хвалили, по их мнению, я всегда все делала не так, как надо. Когда пошла в школу, стало еще хуже. Постоянно ругали за робость. Но разве от их окриков у меня могла появиться уверенность в себе? Даже, когда в старших классах я стала учиться без троек, причем, пятерок было больше, чем четверок, все равно были недовольны. Ведь не отличница же! Это было особенно обидно на фоне их отношения к моему младшему брату. Тот ВСЕ и ВСЕГДА делал замечательно, хотя ни особыми способностями, ни усердием не отличался. В детстве думала, что я подкидыш, ведь ни на кого из родителей совсем не похожа. Позднее додумалась до того, что я внебрачный ребенок, и мать вышла замуж за отца, будучи беременной от другого. Я долго так думала, но и эта версия рассыпалась, когда бабушка (а она была матерью отца) завещала свой дом мне. О, что тут началось! На меня давили, как могли, утверждая, что семейная собственность должна передаваться по мужской линии, и что у Витеньки семья и дети, а я до сих пор в бобылях, но я на их натиск и угрозы не поддалась, за что была подвергнута остракизму. Нет, сейчас только этих воспоминаний не хватает, – одернула я себя, – так можно опять вернуться в прежнюю колею.
Когда мы вошли в квартиру, Вероника сразу направилась в кухню. Открыла холодильник, потом закрыла и, плюхнувшись на стул, сжала голову руками.
– Катюша, ты уж сама посмотри в холодильнике. Вчера Марта приходила, там должно что-то быть.
Как это похоже на Нику – не знать, что у нее в холодильнике! Марта приходила к ней два или три раза в неделю и не только убирала квартиру, но и готовила, и продукты покупала. Одинокая пятидесятилетняя женщина, она относилась к Нике, как к дочери, постоянно о ней заботилась, а не только формально выполняла свою работу. Вот и сейчас я заметила в холодильнике два больших куска орехового торта. Вряд ли ей это Ника заказала, домработница сама проявила инициативу, желая, чтобы ее подопечная хоть немного поправилась. Помимо этого, в холодильнике было много другого – лазанья, творожная запеканка, тушеные овощи и нарезанный салат, который осталось только заправить. Я перечислила все имеющееся и спросила у Ники, что она будет есть.
– Мне все равно, – безучастно ответила она, – сама выбирай.
– Может, чего-нибудь выпьем? – Я решила, что на работу сегодня не вернусь.
– Давай. Только чего-нибудь покрепче. Вино пьют не для того, чтобы напиться, а я хочу напиться.
Я стала собирать на стол, а Вероника заговорила каким-то отрешенным голосом.
– Женька много денег мне оставил, надолго хватит. Я была благодарна ему и гордилась им. Просто так такие деньги платить не будут. Он почти ничего о своей работе не рассказывал, говорил, что дал расписку о неразглашении. Секретность. Он даже за границу не мог выехать. Мы с Лизой без него ездили отдыхать в жаркие страны. Я думала, он в ФСБ работает, и никаких вопросов не задавала.
– Разве в ФСБ так много платят? Какая у него была зарплата? –