«Передай пистолет Чилке».
Шард передал оружие, пробрался к задней стене хижины, растянулся на полу и почти мгновенно забылся сном.
Ливень шумел то сильнее, то тише, замирая на несколько минут так, как если бы тучи рассеивались, и внезапно обрушиваясь на хижину с новой яростью. Каткар снова подивился: «Такого дождя еще не было!»
Чилке сказал: «Шард тоже провел здесь примерно два месяца. Кого привезли раньше – вас или Шарда?»
Каткар, по-видимому, не любил отвечать на вопросы. Он снова сказал резко и коротко: «Когда меня привезли, Шард уже сидел в яме».
«И никто вам не объяснил, почему вас сюда привезли?»
«Нет».
«У вас есть в Строме родственники или друзья? Они вас ищут?»
В голосе Каткара появилась явная горечь: «Есть. Но ищут ли они меня? Этого я не могу сказать».
Глоуэн спросил: «К какой партии вы принадлежали в Строме – хартистов или жмотов?»
Каткар с подозрением покосился на Глоуэна: «Почему вы спрашиваете?»
«Причина вашего пребывания на Шаттораке может быть связана с вашей партийной принадлежностью».
«Сомневаюсь».
«Если вы поссорились с Титусом Помпо, значит, вы скорее всего хартист», – заметил Чилке.
«Так же, как все прогрессивно настроенные обитатели Стромы, я поддерживаю идеалы партии жизни, мира и освобождения», – холодно произнес Каткар.
«Вот как! Очень интересно! – воскликнул Чилке. – Вас бросили в тюрьму ваши лучшие друзья и те, кого вы так пламенно защищаете – я имею в виду йипов».
«Несомненно, здесь какая-то ошибка, какое-то недоразумение, – пожал плечами Каткар. – Я не намерен придавать этому большое значение. Что было, то прошло».
«Может быть, жмотам свойственно абстрактное мышление и полное отсутствие злопамятности, – заметил Чилке. – Что касается меня, я жажду мести».
Глоуэн снова обратился к Каткару: «Вы знакомы со смотрительницей Клайти Вержанс?»
«Да, знаком».
«И с Джулианом Бохостом?»
«Его я тоже знаю. В свое время он считался влиятельным, подающим надежды политическим деятелем».
«Но больше не считается?»
Каткар отвечал нарочито размеренным тоном: «Я расхожусь с ним во мнениях по нескольким важным вопросам».
«Как насчет Левина Бардьюса? И молодой особы по имени Флиц?»
«Об этих людях я ничего не знаю. А теперь, если вы не возражаете, я попытаюсь немного отдохнуть», – Каткар пробрался к своей циновке.
Уже через несколько секунд ливень прекратился. Наступила тишина, нарушаемая лишь шлепками тяжелых капель, скатывавшихся по листьям дерева. В воздухе повисло напряжение неизбежности.
Небо раскололось фиолетово-белым сиянием. Прошла одна долгая секунда, другая – и ночь взорвалась громом, откатившимся вдаль с недовольным ворчанием. Джунгли ответили небу скрежетом и верещанием, гневными рыками и мычащими упреками.
Снова воцарились тишина и давящее ощущение неизбежности –