зарастал мхом и травою асфальт,
бетонные плиты забора то и дело падали,
открывая дорогу отрядам ночных мародёров,
которые уносили с территории всё,
что только попадалось им под руку.
Ещё недавно внутри теплилась жизнь,
люди спешили поутру к рабочим местам,
зажигали печи, запускали линии и станки,
наполняли машинные залы голосами,
грузили продукцию, копали траншеи,
латали горячим гудроном крыши.
Чувствуя людскую заботу о себе,
огромный железобетонный монстр,
раскинувшийся на всю окраину города,
успокаивался и чутко засыпал.
Он слышал, как один за другим
затихают, умирая, его собратья,
и давно догадывался, что обречён,
что время больших заводов уходит в прошлое,
в стране наступает эпоха сытой жизни,
гипермаркетов, красивых домов,
интернета, блогеров, фрилансеров,
быстрых машин и хороших дорог.
Его предпоследний руководитель,
прозванный «красным директором»,
имел тяжёлый и вздорный характер,
свято верил в то, что «скоро придут наши»,
поэтому упрямо не платил налоги,
жить по новым правилам не хотел,
загнал предприятие в банкротство,
оставил тысячи рабочих ни с чем,
а сам от расстройства заболел и умер.
Завод не понимал, что такое капитализм,
но точно знал, что должен служить людям,
рачительным хозяевам,
построившим его в глухой тайге
на благо великой страны,
чтобы из его ворот уходили в поля
тяжёлые зерновые комбайны,
собранные умелыми и сильными руками.
Завод помнил и любил ребят,
когда-то построивших его,
поэтому нового директора,
молодого и энергичного парня,
он встретил вполне дружелюбно,
с интересом наблюдая за тем,
как тот вникает в заводские проблемы,
бродит по огромным пустым корпусам,
спускается в мрачные подземелья,
долго смотрит с крыш заводских на мир окрест.
Доверившись воле нового хозяина,
старый монстр из последних сил
напряг огромные армированные балки,
державшие рёбра гигантских пролётов
над замшелыми стенами корпусов,
истекая болью неизбежных аварий,
согрел цеха теплом подземных трасс,
позволил рабочим безбоязненно
войти в свои обветшалые цеха.
Но однажды утром молодого директора
увезли куда-то в наручниках,
обвинив в нечестной покупке предприятия.
Люди начали ходить на работу всё реже,
а потом почти совсем перестали.
Незаметно прошёл год, потом другой,
бывший директор терпеливо ждал суда
в душной камере местного СИЗО,
слушал по ночам мерные звуки