Да, Майлз успокоится, когда узнает, что эльф не был галлюцинацией, результатом сбоя в работе его психики. Если бы только это сняло все вопросы! Но, похоже, вопросы только начинаются.
Катриона рассматривала застывшее изображение. Эльф был ребенком, мальчиком. Опытным глазом она определила примерный возраст – между одиннадцатью и, если принять во внимание худобу и истощенность, четырнадцатью. Ему столько же лет, сколько Николасу, ее сыну от первого брака. Растительности на подбородке нет, полной зрелости еще не достиг.
Энрике, взглядом попросив разрешение, вновь запустил картинку в движение. На экране монитора мальчик снял с плеча изношенную холщовую сумку и вытащил оттуда литровую банку с металлической крышкой, в которой были проделаны отверстия. Сняв крышку, он принялся собирать и класть в банку самых ярких жуков.
– Он без перчаток! – воскликнула Марсия.
– И без обуви! – отозвалась Катриона.
Энрике выпрямился.
– А я, когда смотрел в первый раз, и не заметил! Он же ворует наших жуков, этот маленький… грабитель!
Уложив в банку с дюжину жуков, которые ползали по спинкам друг друга и, светясь, делали свою тюрьму похожей на волшебную лампу, мальчик наклонился и, сорвав с куста несколько листьев, покрошил их жукам, после чего завинтил крышку. Затем подошел к укрытию, где Катриона и Энрике оставили инструменты и, внимательно разглядывая каждый из них, принялся тоже укладывать в сумку.
– Он решил все у нас украсть! – воскликнула Марсия.
Это были дешевенькие инструменты – после использования можно было, не заморачиваясь с очисткой, оставить их в зоне. Но у Катрионы сердце упало не оттого, что они лишались инструментов. Они же страшно радиоактивны! Она не понимала, почему мальчик тянет время – сложил в сумку и убегай!
Но тот взялся за стремянку.
Стремянка, конечно, в сумку не поместится, и с собой ее не унесешь. Но мальчик попытался ее установить. Очевидно, он не понимал, как работают фиксаторы, и была опасность, что он упадет. Но этого не произошло. Мальчик, каждый раз забираясь все выше, стал прыгать с лестницы на землю. После этого заметил камеры и, прислонив стремянку к дереву, поднялся поближе к одной из них. Постучал, подергал, но камера прочно держалась на кронштейне, и сорвать ее не удалось. Тогда из любопытства мальчик лизнул ее, дав возможность собравшимся в лаборатории увидеть свои странно белесые глаза и длинный язык. Следы слюны остались на камере, замылив изображение.
– Ничего себе! – вздрогнула Марсия.
Вскоре скучная, не желавшая включаться в игру камера надоела мальчику, он спустился на землю, сунул лестницу на прежнее место и ушел.
– Как он туда добрался? – поинтересовался Энрике. – Там же никаких дорог, даже старых. И он слишком молод, чтобы иметь права на вождение флайера или аэробайка.
– Люди в деревнях не переживают по поводу таких мелочей, как водительские права или допустимый возраст, – уточнила Марсия.
Катриона продолжала изучать картинки с других камер, рассматривая